Сыновья полков(Сборник рассказов)
Шрифт:
Только позднее, уже после войны, узнали мы, что Юрек был связан с партизанами. Что он специально бывал среди немцев, собирал сведения, высматривал, слушал. Он был солдатом, хотя для меня, матери, всегда был только ребенком.
Иногда Юрек вспоминал о декабрьском переходе через фронт, о поездках к партизанам. Я думала, что он, быть может, немного сочиняет, что он, как ребенок, любит пофантазировать. Но однажды Ирена рассказывала о каком-то русском партизане из своего отряда на Подгале.
— Это ты о том черном Сашке?
Ирка удивилась, но сын так подробно его описал, что не оставалось сомнения: он его знал…
— Не дождался, — сказал тогда Юрек. — Немцы забили его прикладами в подвале дома в Кальварии…
Узнали мы также, что он принимал участие в Варшавском восстании, был связным. Еще 1 августа 1944 года был он дома, а потом, никому ничего не сказав, пропал. Кто-то сообщил нам, что после восстания видели его в Модлине.
Нас вывезли в Краковское. Муж работал у крестьянина. Я немного шила. Все это время искала Юрека.
Однажды пошла я в Енджеюв. И вдруг на воротах увидела листок:
«Ежи Сковроньский ищет мать».
И ничего больше. Ни единого намека, где его искать, что делать… Я расплакалась. Собралась толпа женщин. Тогда люди оказывали больше сочувствия друг другу, каждый искал кого-то из близких.
— Как его отыскать? — плакала я.
И тогда заговорила какая-то женщина:
— Пани, а это не он такой маленький, черный, как цыган? Немного говорит по-немецки. Если это он, то я его знаю, он спас много людей…
— Пани, дорогая, где он? — встрепенулась я.
А она рассказывает:
— Он ночевал вместе с нами, когда пришли жандармы с облавой. Он что-то объяснял старшему и так его просил, что офицер рассмеялся, махнул рукой, и они ушли…
Теперь я была уверена, что это мой Юрек. Оказалось, что он оставил у уборщицы свой адрес.
Поехали мы вместе с мужем в Тынец. Это была большая деревня. Показали нам избу хозяина, где жил Юрек. Он как раз был во дворе.
Раскинув руки, сын бросился ко мне:
— Мамуня, моя мамуня!..
Но потом, когда мой старый сказал:
— Ну, собирайся с нами, достаточно мы жили в разлуке, — мальчик отрицательно покачал головой.
— Почему? — расстроился отец.
— Я не могу бросить работу.
— А где ты работаешь? Хозяин тебя отпустит, я попрошу его.
Мальчик посмотрел на отца:
— Не надо, татуся! Я работаю на… аэродроме.
И больше ничего нам не сказал. Я уговаривала его, просила:
— Не ходи никуда, может быть, благополучно переживем войну.
Он обнял меня:
— И так переживем…
Пришла наша армия, и весной мы вернулись в Варшаву. Я думала: ну вот, наконец-то я могу быть спокойна. Но Юрек и на этот
И опять прибежал какой-то сосед с новостью:
— А ведь ваш Юрек в армии!
Оказывается, видели его в солдатском мундире.
Пошла я однажды вечером к соседям поговорить. Тяжело мне было, я постоянно думала о мальчике. Начала жаловаться им:
— Может, он там голодный, может, ходит в грязном белье.
И именно в этот момент отворились двери, и вошел мой сын.
А некоторое время спустя шла я полем к знакомым, чтобы сшить кое-что на машине. Любила я эту работу. И вот кто-то кричит:
— Сковроньская, сын приехал в отпуск!..
Прибежала я домой, усталая, запыхавшаяся, а мой Юрек радуется:
— Мамуся, я привез тебе подарок! Сестрам по платью, а тебе…
Это была швейная машина!
…У него уже тогда была медаль. Русская. Мы прочитали: «За победу над Германией»… Сын рассказывал, что служит в автороте, что у него все хорошо…
Отец был, однако, недоволен.
— Пора учиться! Хватит с тебя этой цыганской жизни. Тебе нужна книжка, а не винтовка! У тебя еще будет время носить мундир!
Старый грозился пойти в часть, к командиру. Но Юрек и на этот раз сумел его переубедить.
Ах, отец, и зачем ты ему уступил?..
Была пасха 1946 года. Третий день праздника — последний день его отпуска.
Помню я, как он уже было пошел — и вернулся еще раз. Потоптался нерешительно, будто хотел что-то сказать.
— Послушай, оставайся дома, — снова начал отец.
А он ответил на это:
— Не могу, татуся, не могу так просто не поехать и остаться…
Я была готова расплакаться.
— Это ведь армия. Война еще продолжается — надо ликвидировать банды… Если не вернусь из отпуска, придется мне отвечать. Я — солдат.
И пошел… Муж и старший сын молча проводили его. Вскочил он на грузовик. Я кричала ему вслед, но он не оглянулся. Наверное, не слышал. Было ему тогда пятнадцать лет…
А потом пришло это известие…
Не много я помню из того, что было дальше. Дорога в полк, стоявший во Вроцлаве. Прощальный залп…
Теофил Урняж
КАВАЛЕР КРЕСТА ХРАБРЫХ ПЛАЧЕТ
Колонны машин, тянувших за собой орудия, медленно продвигались лесными дорогами. Машины часто останавливались, и тогда из них выскакивали солдаты, оттаскивали валявшиеся на дороге стволы деревьев, засыпали вырытые окопы. А саперы тем временем разминировали многочисленные ловушки на дороге.