Сыновья

Бредель Вилли

Доктор Зантер взял слово для защитительной речи. Он начал издалека. На примере ряда судебных приговоров он пункт за пунктом разобрал обвинение и показал его несостоятельность. Но как ни конкретны были доводы и как ни тонко была взвешена ирония адвоката, речь его не привлекла хотя бы на мгновенье внимание прокурора. Он сидел и, подперев обеими руками голову, склоненную над бумагами, казалось, совсем не слушал защитника. И судьи явно скучали. Вальтер думал: «Только с досады на адвоката за длинную речь эта братия способна вынести еще более суровый приговор, чем предложил прокурор».

Он наблюдал председателя суда, седого человека с полным лицом, который сидел, скрестив руки на груди, и упорно разглядывал какую-то точку на потолке. Возможно, что он спал с открытыми глазами. Возможно, что думал о чем-то. Наверняка о чем-то, не имевшем ничего общего с тем, что происходило в зале.

Доктор Зантер говорил, пожалуй, около часа. Бесспорно, ужасно затянул, думал Вальтер. Он видел, с каким облегчением вздохнули судьи, когда адвокат, потребовав оправдания подсудимого, кончил. Они шевельнулись на своих стульях с высокими спинками, переглянулись и кивнули друг другу.

Вальтер, когда ему предоставили последнее слово, не стал долго распространяться. Он представил себе, как на его месте держал бы себя Эрнст Тимм. Наверное, предъявил бы обвинение обвинителям. Нападал бы. Со скамьи подсудимых, именно со скамьи подсудимых.

— Вы обвиняете меня в измене республике! — начал Вальтер и с удовлетворением отметил, что прокурор впервые поднял голову и посмотрел на него. — Но вы лучше кого бы то ни было знаете, где они — истинные враги республики. Некоторые из них даже носят судейские мантии и береты. Республика, которая доверяет свою защиту таким господам, добром не кончит.

Это было сказано ясно и недвусмысленно, и Вальтер рассчитывал на окрик председательствующего. Но ничуть не бывало. Судьи молчали. Губы прокурора тронула циническая усмешка.

— Меня обвиняют. Но я знаю, кто мои обвинители, — продолжал Вальтер. — Вам, милостивые государи, я не даю права судить меня и мои действия! Перед вами я не несу никакой ответственности!

Вальтер сел.

Председатель суда поднялся; суд удалился.

Через некоторое время покинул зал и представитель обвинения.

Доктор Зантер посмотрел вслед ему и сказал Вальтеру:

— Мне кажется, что твои слова все-таки проняли его.

— Не думаю! Ему, может, только досадно, что его раскусили, — ответил Вальтер.

— О ком вы говорите? — вмешался надзиратель.

Вальтер повернулся к нему:

— А вы до сих пор еще не поняли? Тогда угадайте.

С улицы донесся шум. Зантер подошел к окну и посмотрел вниз.

— Нацисты! Впереди штурмовики!

Он открыл одно из больших окон. Послышались выкрики, музыка. Чей-то голос заорал:

— Да здравствует национал-социалистский министр Фрик!

— Ах, вот в чем дело! — стоя у окна, громко сказал Зантер. — В Тюрингии нацистское правительство. В его честь эта демонстрация.

Нацистское правительство в Тюрингии? Вальтер оглянулся на надзирателя. Тот отвел глаза и тупо уставился в пространство. «Как же это возможно? — думал Вальтер. — В Тюрингии нацистское правительство?..»

— Конечно, без них не обойдется! — воскликнул Зантер, по-прежнему глядя из окна на улицу.

— О ком

это вы? — спросил Вальтер, удивляясь, что надзиратель не останавливает его.

— Студенты, в полном блеске! Этот идиотский тип людей не вымирает!.. О, что-то сейчас произойдет! Народ на улице осыпает бранью нацистов! Но полиция уже тут как тут!.. Ограждает их! Вся колонна конвоируется конной полицией.

Судьи вернулись. Зантер не заметил их, и председательствующий недовольно проскрипел:

— Что вы там делаете, господин защитник?

Зантер обернулся.

— Прошу прощения, господин судья! Я в окно смотрел.

Он прошел на свое место, бросив на ходу:

— На улице маршируют национал-социалисты. Видно, тоже в защиту республики!

— Закройте окно! — приказал писарю республиканский судья в красной мантии. — И задерните шторы!

На основании закона о защите республики, за государственную измену, выразившуюся в литературной деятельности и публичном призыве к насильственным действиям, Вальтер Брентен был приговорен к двум годам тюрьмы, с зачетом предварительного заключения.

Его перевезли в Гамбург и доставили в уголовную тюрьму. Надзиратель, стоящий в дверях, велел ему идти к центральному корпусу.

Вальтер шел и усмехался: он хорошо знал дорогу. На четырех, со всех сторон просматриваемых этажах длинные коридоры с камерами, дверь за дверью. Какой-то заключенный, ползая на коленях, тер пол. Он поднял глаза, и Вальтер кивнул ему. Голос надзирателя прокатился по зданию:

— Центральная! Принимай арестованного!

notes

Примечания

1

Перевод М. Лозинского.

2

Ольденбург-Янушау — реакционный депутат, заявивший в 1910 году в рейхстаге, что германский император имеет право в любой момент вызвать к себе офицера и приказать ему: «Возьми десяток солдат и закрой рейхстаг».

3

Имеется в виду сборник рассказов Леонгарда Франка «Человек добр», выпущенный в 1918 году.

4

Перевод В. Левика.

5

Сенат в вольных городах Германии — Гамбурге, Бремене и др. — высший орган муниципального управления. Ему принадлежит исполнительная власть.

6

Перевод В. Левика.

7

Стиннес Гуго (1870—1924) — крупнейший представитель германской финансовой плутократии периода первой империалистической войны. Нажившись на военных поставках, Стиннес пользуясь послевоенной инфляцией в Германии, скупил около 1500 предприятий и создал огромный концерн. Стиннес положил начало новой милитаризации германской промышленности.