Сыновья
Шрифт:
Платок понравился Леонову, и он купил его. Затем продавщицы предложили для отца и брата солнцезащитные очки.
Оставалось три рубля, и продавщицы — люди опытные и практичные — предложили солдату на оставшиеся деньги купить жевательной резинки. Затем они «отоварили» Шувалова и Кольцова. Парни были довольны.
Следующие два дня прошли в ожидании и боязни, что вдруг начальство передумает. Но все шло нормально, и, когда наступил день отъезда, Леонов и Кольцов вместе с замполитом роты направились на аэродром. «Уазик» несколько раз останавливался у КПП: проверялись
— Да-а, — протяжно промолвил Кольцов, непроизвольно сдвигая берет к затылку. — В такое брюхо запросто железнодорожный вагон влезет. Антон, ты летал на таком?
— Нет, сегодня испытаем.
Вскоре они оказались в самолете на узкой, длинной, идущей вдоль стенок скамье. Прямо по центру пола от фюзеляжа до кабины был уложен какой-то груз.
Самолет быстро наполнялся людьми. Наконец огромная рампа медленно потянулась вверх. Вскоре запустились и двигатели. Самолет вздрогнул и тронулся с места. Кольцов что-то сказал, но Леонов не расслышал, рев двигателя заглушал все. Колеса все чаще стучали на стыках плит, самолет пробежал по бетонке и плавно остановился.
«На старте, — понял Леонов, — сейчас опробует двигатели».
И точно. Слева двигатели мощно заревели, затем такой же рев послышался со стороны правых двигателей. Самолет мелко задрожал. Тормоза еле сдерживали многотонную машину, не давая ей сорваться со старта. Сейчас пилоты опробуют рули, и вот он — старт. Огромный самолет рванул с места, стремительно помчался по широкой бетонной полосе и оторвался от земли, набирая высоту.
Леонов через иллюминатор увидел огромную гору, залитую лучами яркого солнца, ее острые, изрезанные расщелинами бока. Самолет находился в каменной чаще и, кружась в ней, все выше и выше, по спирали набирал высоту. И вот остроконечные вершины уже далеко внизу. Самолет сделал еще несколько кругов и взял курс на Север…
В Ташкенте было солнечно и тепло. Радостные и взволнованные стояли солдаты на родной земле. Старший лейтенант Бакин придирчиво осмотрел их и односложно сказал:
— Вперед. — Он первым зашагал к приземистому зданию, где предстояло официально пересечь границу.
Первым делом надо пройти таможенный досмотр. Бакин пропустил солдат вперед, и Леонов предстал перед высоким, лет тридцати, таможенником, одетым в мышиного цвета костюм. Леонов широко улыбнулся и поздоровался. Однако ответа не последовало. Вдруг словно что-то острое кольнуло его. Он увидел маленькие, настороженные глаза таможенника.
— Что в чемодане?
— Бритва, зубная щетка, мыло, подарки родным, — Антон не узнал своего голоса, который неожиданно стал хриплым и растерянным.
Антон щелкнул замками и тут же вспомнил, что не назвал среди вещей полотенце, которое старшина роты разрешил взять на всякий случай с собой. Он торопливо и смущенно сказал:
— Еще полотенце у меня, вот оно. — Антон взял его в руки, но таможенник уже развернул пакетик с очками, платком
— Так… почему нарушаете?
— Что нарушаю? — не понял Леонов. Ему стало страшно. А вдруг его сейчас повернут обратно, посадят в самолет и не пустят на Родину! Он пробормотал: — Я же у себя в магазине купил…
— А у вас уже там и свой магазин появился? — с издевкой произнес таможенник и достал небольшой сверток, где лежали платок и очки, купленные Шуваловым. — А здесь что?
— Платок и очки. Меня командир отделения старший сержант Шувалов попросил передать его родителям.
— Так, ясно. У вас там, оказывается, все это на широкую ногу поставлено.
— Что вы мелете? — взорвался Кольцов. — Мы все это за свои деньги в нашем гарнизонном магазине купили.
— Вам вопросы я буду задавать позже, — отрезал таможенник.
Бакин шагнул вперед.
— Я командир этих ребят и подтверждаю: все это ими приобретено в нашем гарнизонном магазине.
— А за какие денежки? Я, конечно, знаю, что вы, офицеры, там гребете чеки, а где они, солдаты, чеки берут?
— Эти солдаты, — побледнел старший лейтенант, — всего два дня назад вели бой, и вы не имеете права их оскорблять. Это с вашей стороны — подло!
— А вы, старшой, на меня не кричите! Я таких видел, — взвизгнул таможенник. — За такие дела можете оттуда в Союз пробкой вылететь.
Леонов и Кольцов знали своего замполита как спокойного и рассудительного офицера. В бою он был всегда в первых рядах, полгода назад его контузило. В обычной обстановке Бакин был сдержан, а тут вдруг взорвался и двинулся на таможенника.
— А ты меня, хлюст, Родиной не пугай. Встреча с ней для меня — самая высокая награда!
На шум голосов к ним быстро подошли два таможенника и офицер-пограничник.
— В чем дело, товарищи? — громко спросил пожилой таможенник, очевидно, старший.
— Да вот, нахватали там барахла и хотят провезти все это, еще и оскорбляют, — крикливо объяснил таможенник.
Офицер-пограничник строго посмотрел на замполита.
— Товарищ старший лейтенант, в чем дело?
Бакин объяснил, что произошло. Старший таможенник взял в руки подарки и спросил у Леонова:
— Так говоришь, родителям купил?
— Так точно, за свои деньги.
— Молодец, что не забываешь их, забирай и вези, сынок. — Посмотрел на Бакина, на его солдат и тихо сказал: — Извините нас, товарищи! Проходите, пожалуйста, с прибытием вас на Родину!
В ФЕРУДАХЕ
Самолет прилетел в Ферудах в десять часов местного времени. Вера Федоровна вышла из аэровокзала и остановилась. На улице было сыро, низко нависало хмурое небо. Вдали виднелись непривычные взгляду строения: высокие глиняные заборы, одно- и двухэтажные с плоской крышей дома.
Вера Федоровна огляделась. Возле аэровокзала стояло много машин, но такси не было видно. По схеме, которую прислал Коля, можно было судить, что до войсковой части далековато, а у нее две тяжелые сумки и еще целлофановый пакет.