Сыновья
Шрифт:
— Давай подождем рассвета, — предложил Николаев. — Отыщем какое-либо строеньице или же в «зеленке» укромное местечко найдем.
— Иного выхода у нас нет, — согласился Антон.
Они сели под деревом. Несмотря на то, что ночь была бессонной и усталость сковывала тело, спать не хотелось.
— Ты знаешь, — нарушил молчание Николаев, — только сейчас я понял, что мы бежали. Честное слово, раз десять щипал себя: уж не сон ли это.
— А я понял это тогда, когда мы перелезли через дувал и побежали вдоль улочки…
— Антон, смотри, светает!
Они смотрели
— Лет пять назад батя взял меня с собой на рыбалку. Мы ночевали на берегу Волги. Как только начало приближаться утро, батя разбудил меня, и мы начали готовиться. Он у меня страстный рыбак и к этому занятию относится ох как серьезно! В темноте накачали мы лодку, и тут появилась на небе вот такая же светлая полоска, а батя шутит: «Смотри, гусь лапчатый, не прозевай, как день зарождается. Ты же у меня поспать — герой и в жизни рассвета не встречал». И вдруг появились первые солнечные лучи. Красота! Даже сейчас с благодарностью вспоминаю ту картину. А ты, Антон, встречал когда-нибудь рассвет?
— Я? — улыбнулся Леонов. — Да, встречал. — Он помолчал немного. — Есть у меня девушка. Катериной ее зовут. Вместе в школе учились. Впереди меня в классе сидела. Я часто за косы ее дергал… Помню, как после девятого класса нас, несколько ребят, направили в пионерский лагерь пионервожатыми. Мы с Катеринкой в один лагерь попали. Когда кончалась третья смена, после костра, позагоняли мы малышню по палатам спать, а сами — человек восемь — пошли бродить вдоль лесной опушки. Темно, тепло. Идешь босиком по траве, а она шелковая, нежная…
Антон, словно забывшись, замолчал. Алексей спросил:
— Ну и что, так до рассвета и бродили?
— Нет, — улыбнулся Антон. — Набрели мы на огромный стог, ну всей ватагой и взобрались на него. Устроились в кружок, и кто что рассказывает, а над нами небо все в звездах! Затем туман появился. Катя шепчет мне: «Скоро утро!» Посвежело, а мы все легко одеты. Ребята начали в сено зарываться, так теплее. Мы с Катей тоже что-то наподобие норы вырыли. Сидим, смеемся, а ее лицо рядом с моим… А потом вроде случайно ее голова оказалась на моем плече… Так хорошо… А Катя мне шепчет: «Антоша, посмотри — на небе полоска. Это солнышко к нам спешит, обогреть хочет!» И тут увидел я ее глаза: красивые, голубые, большие. Сам не знаю, как получилось, — поцеловал ее в губы…
— И, конечно, схлопотал по роже, — авторитетно заметил Алексей.
Леонов улыбнулся в темноте и, чуть дрогнувшим голосом, сказал:
— Нет. Через минуту она сама меня поцеловала и сказала: «Мне хорошо, Антон!» И тут появилось солнышко. А я смотрю на Катю, и мне так радостно. Хочу сказать «люблю», а не могу. Она тогда наверняка догадалась об этом. Приложила палец к моим губам, прислонила голову к плечу и шепчет: «Молчи!» Я и промолчал.
— Ну и дурак! Мог бы сказать. Что здесь такого, если любишь? И где она сейчас?
— В Брянске, в институте учится.
— Пишет?
— Ага. Провожала — плакала. Пишет, вернее, писала часто. Вот только что теперь подумает,
— Если любит, не подумает ничего плохого…
Рассвет приближался стремительно.
— Так, — деловито промолвил Николаев, — давай осмотримся. Черт возьми, только поле, ни одного строения.
— Действительно, куда нас черт занес? — растерянно огляделся Леонов.
Перед ними раскинулась ровная, разбитая на квадратики полей местность. Роща была редкой и хорошо просматривалась.
Николаев, сказал:
— Я предлагаю спрятаться в стоге соломы.
Леонов удивленно спросил:
— Ты имеешь в виду вон те копны?
— Ага.
— Тоже мне стог. В нем даже ребенок не спрячется, не то что мы.
— А что делать? Иного выхода я не вижу. А если еще протянем немного, то и к ним незаметно не проберешься.
— Пошли! — решился Леонов и, первым перепрыгнув через арык, побежал.
Николаев последовал за ним. Они выбрали стоявшие рядом два небольших стожка и остановились у одного из них. Стожок был не более полутора метров в высоту и трех в ширину.
— А может, спрячемся по отдельности, — предложил Николаев. — Ты в этот, а я в тот?
— Не надо, — возразил Леонов. — Ведь тогда вероятность нашего случайного обнаружения увеличится вдвое.
— Пожалуй, ты прав. Тогда давай в этот…
Спрятаться в небольшом стогу вдвоем оказалось не простым делом. Парни изрядно помучились, прежде чем смогли прикрыться соломой. Чтобы лучше было следить за местностью, устроились друг к другу спиной.
За хлопотами они и не заметили, что день уже полностью вступил в свои права. Кое-где появились люди. Они ковырялись в земле лопатами с длинными черенками, возились у арыков. Крестьян становилось вокруг все больше и больше. Парни видели, как недалеко от них трое крестьян, очевидно, отец и двое его сыновей, за считанные минуты разобрали один из стожков и, загрузив солому на две двухколые арбы, увезли.
— Ничего себе хохмочки, — мрачно пошутил Николаев. — Представляю, что будет с нами, если они вздумают увезти солому, в которой сидим мы.
Через небольшую дырку, проделанную в соломе, Леонов тоже напряженно следил за местностью и думал о том же.
— Ты бы лучше рассказал о чем-нибудь другом.
— Давай поспим, — неожиданно сказал Николаев. — По очереди. Хочешь, спи первым, а я потом?
Леонов закрыл глаза и попытался уснуть, но прошло не меньше часа, а сон не шел.
— Давай, Леша, спи ты, я что-то не могу.
— Что, нервы пошаливают? Что-то рановато, друг, в двадцать-то лет. Ну хорошо, тогда бодрствуй, а я посплю.
— Давай-давай, только не храпи.
Уснул ли Алексей, Антон не знал. Он внимательно следил за подходами к их стогу и мысленно строил планы на дальнейшее.
«Кто знает, сможем ли мы отыскать в горах пищу? Хотя о чем это я? Нам, главное, добраться до гор, а там я готов и неделю в рот ничего не брать, а этого срока вполне достаточно, чтобы выйти на людей».
Вдалеке показалось две арбы, запряженные неторопливыми, упрямо тащившими свой груз мулами.