Сыны Дуба
Шрифт:
В комнате воцарилась тишина, и Фэллион задумался. В своем мире он встречал таких существ, как Асгарот и Шадоат, колдунов, обладающих огромной силой. Неужели он случайно наделил силой их вид?
Он не мог не верить в это.
— В моем собственном мире, — медленно произнес он для тех, кто не знал его мира, позволяя Тэлону быть его голосом, — существовала раса людей, называемая Инкарранами, раса людей, воспитанных во тьме. Я думаю, что ваши вирмлинги — их аналоги в этом мире. Если это так,
В моем мире локусы напали на моего отца в образе разбойников, а затем послали к нам стрэнги-сааты во главе с испорченными Яркими.
Я не сомневаюсь, что назревает великое зло, большее, чем любое, которое мы можем предсказать. Создаются мерзкие узы. Смогут ли ваши вирмлинги командовать разбойниками в бою? Я не сомневаюсь, что смогут. Неужели они пошлют ночью стрэнги-сааты, чтобы украсть ваших женщин? Я не сомневаюсь, что они это сделают. И, возможно, леди Отчаяние в своей ссоре трепещет еще сильнее. Любой ужас, с которым мы столкнулись раньше, меркнет по сравнению с тем, что готовит нам Леди Отчаяние сейчас.
После того, как Фаллион произнес эти слова, воцарилось глубокое молчание. Фаллиону не хотелось так говорить. Сэр Боренсон однажды сказал ему: Великий лидер вселит надежду в своих людей, даже перед лицом забвения. Никогда не говорите и не действуйте таким образом, чтобы умалить надежду.
Но Фаллиону нужно было, чтобы эти люди поняли, что они столкнулись с врагом, который никогда не нападал одинаково дважды. Этим людям нужно было ожидать и, если возможно, готовиться к неожиданностям.
Верховный король Урстон мягко улыбнулся. Фаллион, у нашего врага есть все необходимое, чтобы сокрушить нас. Ей не придется искать более мощное оружие.
Однако она будет беспокоиться, что мы можем найти помощь нежданной, — сказал Фаллион. Ибо я не верю, что даже она может предвидеть все концы, когда тени объединяются.
Помощь неожиданная, — сказал Сизель. — Да, мне интересно — сказал он, глядя в никуда. На этой земле все еще царит великая болезнь. Наши леса умирают. Возможно, вы этого еще не видите, но гниль распространяется, становится сильнее. Волшебница Аверан могла бы остановить это, но почему она этого не сделала?
Никто не мог рискнуть ответить.
— А что насчет твоих людей? — спросил Фэллион, поворачиваясь к Дэйлану. Неужели они ничем не могут помочь? Враг принес существ из преисподней. Конечно, ты мог бы сделать то же самое.
Великий граак, которого ты видел, не из моего мира, — сказал Дэйлан. Оно пришло из теневого мира. Кто из миллионов это был, я не знаю. Я побывал лишь в некоторых. Многие такие места пустынны, лишены жизни или почти пусты. Существуют целые миры, где ничего не живет, кроме случайных колоний плесени, а голубые слизевики ведут бесконечную войну с желтыми, борясь за не более важную
Другие миры больше похожи на этот, наполнены высшими формами жизни. В некоторых из этих миров обитают темные существа, мерзкие и хищные, неспособные к человеческому пониманию. Боюсь, наш враг грабит такие миры, порабощая таких существ. Приведя их сюда, они подвергают этот мир опасности, сея эти ужасы на благодатную почву. Таких врагов нелегко искоренить. Мои люди не рискнут сделать то же самое, потому что это может привести к вашему окончательному уничтожению.
Однако, — настаивал король Урстон, — некоторые из ваших людей будут сражаться за нас.
Конечно, это была большая надежда. Дэйлан был Ярким из Единого Истинного Мира. О магических силах его народа ходили легенды.
Фэллион внимательно посмотрел на Дэйлана и рискнул предположить. Есть ли еще кто-нибудь, с кем можно сражаться?
— Несколько, — возразил Дэйлан. — Как вы поняли, ваши проблемы — всего лишь тень наших собственных. Миры имеют свойство отражать друг друга. На моих людей охотятся, они лишены. Они живут, скрываясь в обширных лесах: одна семья здесь, другая там. У нас нет сильных отрядов, которые могли бы прийти вам на помощь.
К этому моменту разговор вошёл в свой собственный ритм. Всякий раз, когда кто-то говорил, Тэлон или Сизель предлагали перевод.
Тогда мы предоставлены самим себе, — сказал Кинг Урстон. Мы предоставлены кровавому металлу, нашему собственному совету и простому народу мира.
— И моему отцу, — сказал Фэллион. Не забывайте его. Здесь есть надежда.
Да, — согласилась Сизель. Это действительно ваш отец, если мы сможем вызволить его из тюрьмы в Ругассе!
У меня нет войск, — сказал король Урстон. — Кроме того, он будет убит, если мы попытаемся.
— Тогда давайте не будем посылать армию, чтобы выломать дверь, — предложил Сизель, выискивая глазами Фаллиона. Одного воина или нескольких из них могло быть достаточно, если бы они были наделены как качествами, так и надеждами нашего народа
Фаллион взглянул на Сиядду. На ее лице отразилось беспокойство, беспокойство за него. Она выдержала его взгляд.
Он не мог говорить на ее языке, но поклялся себе научиться.
Я согласен на такой план, — сказал король Урстон. — Действительно, я бы хотел оказаться одним из этой горстки, если мы доживем до этой ночи. Но я боюсь, что всякая надежда для нас напрасна. Возможно, лучшее, к чему мы можем стремиться, — это доблестно умереть, защищая наш народ.
Джаз взглянул на короля Урстона, и на его лице появилась грустная улыбка. Ты уже однажды умер за свой народ, дедушка, — сказал Джаз. — Я не хочу, чтобы это вошло у тебя в привычку.