Сыны Императора (антология)
Шрифт:
— Брат! — позвал Магнус и… замолчал. Он напрягся, вздрогнув, когда почувствовал удары по психическому щиту, поднятому его сыновьями вокруг их сокровища. Несколько присутствующих Тысячных Сынов захрипели и зашатались из — за псионической восприимчивости.
В наступившей на краткий миг тишине втянулись и вышли когти Кёрза.
— Когда Император пришел в мой мир, он принес свет на Нострамо, в мир, который никогда не видел солнца. Он принес свет знаний, Магнус. Мой народ вдруг узнал об окружавшей его огромной галактике. Люди узнали о других
Лицо Магнуса напряглось от концентрации. Даже при этом он покачал головой и заговорил хриплым от осознания голосом:
— Ты злобное, слепое существо. Император узнает об этом.
Кёрз не торжествовал. Он даже не улыбнулся.
— Как долго ты сможешь удерживать этот барьер, Магнус?
— Вечность, если захочу. — Теперь Магнус говорил сквозь стиснутые зубы. — Дольше вечности.
Кёрз по-прежнему не улыбался, хотя в его глазах сверкнуло холодное веселье? По крайней мере, одному наблюдателю так показалось.
— А как долго протянут твои легионеры, прежде чем начнут падать от истощения? Как долго, прежде чем произойдут несчастные случаи, и рвущие снаряды убьют твоих сыновей внизу? День? Неделя? Месяц? У меня достаточно боеприпасов. Или же я могу отвести своих воинов и открыть огонь с «Сумрака». Как долго продержаться твои Тысяча Сынов на поверхности? Это все закончится только одним способом, Магнус. По-моему. Я бы предпочел, чтобы ты был со мной заодно и предотвратил кровопролитие. Твои люди не заслуживают смерти за свой ошибочный оптимизм.
Магнус кивнул, давая понять, что принял слова к сведению, пусть и не согласился.
— Я запомню это, Конрад. Обещаю тебе, я это запомню.
— Вот и отлично, — ответил Кёрз. — Уроки должны запоминаться. Именно поэтому их преподают.
— А! — теперь улыбнулся Магнус. Его царственные черты плохо подходили для злобы, но в улыбке не было ни намека на тепло. — Урок значит? Смелые слова для человека, только что утверждавшего, что неведение — это счастье.
Кёрз стиснул зубы — наибольшая эмоция, продемонстрированная им за все это время.
— Я прекращу огонь на тридцать минут. Забери свой Легион с планеты. Башня падет через полчаса.
Когти еще раз выскользнули, и образ Кёрза замерцал от искажения. То же произошло с Магнусом. Стены зала размылись от помех и…
… и Улатал уставился туда, где секундой ранее находились два полубога. Гололитическая запись закончилась, а устройство на столе продолжало щелкать, охлаждаясь. Тишину в каюте была осязаемой, словно ласковое прикосновение
— Боюсь, Магнус был прав, — сказал он себе.
— Может и так, — произнес Севатар. Улатал дернулся, поняв, что не один, и это резкое движение отдалось в его сросшихся костях.
Севатар стоял в дверях с копьем в руке. Улатал подавил стон от новой волны боли, захлестнувшей его от движения после столь долгой неподвижности.
Он не слышал, как вернулся Севатар.
— Почему? — спросил Улатал капитана. — Почему вы это сделали?
— Ты — военный и знаешь о значении засекреченной информации и множестве причин, по которым такие данные утаиваются.
— Но ведь Великий крестовый поход важнее этого. — Улатал услышал наивный оптимизм в собственном голосе, но ему не было стыдно. — Речь идет о… надежде. Просвещении. Истине.
— Некоторые люди не готовы к правде. — Севатар вошел в комнату, стуча сапогами по полу. Пяткой копья он как бы невзначай закрыл дверь. Она захлопнулась с металлическим скрипом. — Возможно, оба примарха правы или наоборот, неправы. Едва ли это важно.
— Как истина может быть неважной?
— Ах да, истина важна, — сказал Севатар. На миг он стал задумчивым, что не очень подходило его лицу.
— Но истина — это не то же самое, что и правота того или иного человека. Башня упала. Мы обратили все, что нашли внутри в пепел и шлак, а затем обстреляли шпиль, пока не превратили его в пыль. Вот в чем истина. Вот, что важно.
Он посмотрел черными немигающими глазами на человека.
— Ты узнал то, зачем пришел. Запись оказалась познавательной?
Улатал кивнул.
— Да, — он вдруг улыбнулся, что было редкостью на борту «Сумрака». — Никогда раньше не видел, как спорят полубоги.
— Да, в ней были занимательные моменты, — согласился Севатар. — Тем не менее, нам сказали, что она нанесет страшный удар по моральному духу, если станет общедоступной. Никто не должен видеть конфликтов между примархами. В этом вопросе задачи крестового похода строго определены. Я сомневаюсь, что большинству людей будет небезразлична или понятна важность этого довода, но я не создаю нормы поведения. Я просто слежу за их исполнением. Пожалуйста, не шевелись.
— Почему?
Севатар поднял цепную глефу. Сочленения доспеха хором зарычали. Зубья оружия не двигались, воину даже не нужно было активировать оружие, чтобы они с легкостью разорвали плоть.
— Вот почему.
Улатал сжал зубы и отказался закрывать глаза. Он смотрел в глаза своему убийце, ожидая стремительного движения, которое возвестит о смерти.
— Севатар.
Севатар застыл.
— Севатар.
В вокс-бусине на воротнике Первого капитана затрещал голос.
Воин все так же не двигался.
— В чем дело, Шанг?
— В калеке, — раздался голос. — Мы получили сообщение, что его назначили капитаном авиагруппы на «Пустотной пасти».
Севатар, не опуская оружия, взглянул на человека, которого собирался убить.