Сыны Зари
Шрифт:
Был учрежден некий фонд, были переведены за границу деньги в тщательно замаскированных счетах. По мере того как капитал рос, росло удовлетворение пайщиков. А капитал приумножался. Многие из сделок были вполне законными. Уорнер занялся бизнесом, связанным с изобразительным искусством, активно используя и своих друзей, и собственное влияние, чтобы подбирать для товара нужного покупателя. Фактически он довольно редко держал в руках ту или иную картину, но для него это мало что значило. Искусство –
Конечно, была и какая-то конкуренция. Одним из основных соперников Уорнера был некий агент-посредник Джей Хэммонд, причем это был достойный соперник, поскольку Хэммонд также имел удовольствие совершать свои сделки в обход закона. Случались и такие ситуации, когда Уорнеру приходилось общаться с людьми, которых он предпочел бы вовсе не знать. Одной из подобных личностей был человек, именовавший себя Фрэнсисом. По отношению к нему Уорнер оказался в малокомфортном положении покупателя.
– Что ж, – сказал Фрэнсис, – вот он и сделал ошибку. Вот на это-то мы и надеялись.
– И что же, есть какая-то разница? – спросил Уорнер. – Какого же рода?
– Он, возможно, спустится на землю. Я только что разговаривал с Джексоном. Он полон надежд.
– Джексон знает, где его искать?
– Возможно, да.
– И может найти раньше, чем полиция?
– У Джексона есть преимущество: ведь полиция не знает нашего снайпера.
– Сообщите мне, как только будут любые новости.
– Разумеется.
– Фрэнсис...
– Да-да?
– Раньше, чем его отыщет полиция. Понимаете меня?
– Они не ближе к нему, чем когда-либо раньше. – Казалось, что из трубки было слышно, как Фрэнсис пожимает плечами.
Уорнер прервал связь и набрал новый номер. Он сказал:
– Сэр Эдвард Латимер, говорит Бернард Уорнер.
Сначала Уорнер услышал голос Латимера:
– Что ж, пока это все. Я вам перезвоню, – и после паузы: – Бернард...
– Все блокируется, – сказал Уорнер. – Что происходит?
– Я не могу отвечать на такие звонки отсюда. – Голос Латимера упал почти до шепота.
– Ну уж если я их делаю, – сказал Уорнер, – то ты на них будешь отвечать. Что происходит?
– Они нашли гильзу... – сказал Латимер, вздохнув.
– Господи, да знаю я уже это!
– Они начали прочесывание.
– И что же?
– Ничего. Человек ушел. Что они и ожидали.
– Но они убеждены?
– Да, совершенно убеждены. Но у них нет ничего определенного, понимаешь? Они проверяют дома, где уже не живут или вроде бы не живут. В большом районе это довольно долгий процесс. Во всяком случае, ни за каким домом конкретно они не наблюдают.
Уорнер помолчал, что-то обдумывая.
– Он все еще может быть там, –
– Да, может. Но они так не считают. Этот парень не дурак. Он, конечно, здорово напортачил в парке, но ведь это первый раз, когда он сплоховал. Возможно, он и спятил, но и в методичности ему не откажешь. Так что смыться из этого района – шаг вполне очевидный.
– И они думают именно так?
– Да... Бернард, мне пора идти. Я не могу...
– Робин Кэлли все еще возглавляет опергруппу?
– Да, – ответил Латимер, снова вздохнув.
– Ты еще получаешь его доклады?
– Да, время от времени. Его приемы несколько эксцентричны.
– Осади его.
– Невозможно. Для этого нужна причина. Я не могу просто...
– Он опасен, и то, как он думает, опасно, – сказал Уорнер более жестким тоном.
– Но не могу же я продемонстрировать всем, что мешаю делу без всяких причин. Не беспокойся. Он же нисколько не продвинулся вперед.
– У него есть теория. Правильная теория.
– Но Кэлли этого не знает. – Голос Латимера стал погромче, но он тут же понизил его. – Бернард... это надо прекратить. Я больше ничего не могу для тебя сделать.
– Можешь, – сказал Уорнер. – И сделаешь. – Он специально помолчал, но не для того, чтобы дать Латимеру возможность ответить, а чтобы подчеркнуть отсутствие этого ответа. – Держи меня в курсе насчет того, что делает Кэлли. Я хочу знать ход его мыслей.
Он снова сделал паузу и услышал голос Латимера, явно сдерживавшего дыхание:
– Хорошо, Бернард.
Уорнер вполне расслышал его, но все же переспросил:
– Что-что?
– Хорошо.
– Что ты хочешь? – спросила Энджи. – Что-нибудь поесть?
Росс не ответил. Она подошла к холодильнику и взяла там немного сыра и ножку цыпленка. Потом поставила на стол хлеб. А когда вскипел чайник, налила две чашки растворимого кофе. Он съел еду и выпил кофе.
– Мы скучали по тебе, – сказала она. И несколько рискуя, добавила: – Это удивительно, что ты вернулся.
– Я не могу остаться, – покачал Росс головой.
Он подошел к стеклянной двери, ведущей в сад, и выглянул наружу. Было темно, но он знал, что высматривать там нечего. Было два часа ночи. Однако Энджи еще не спала. Она услышала, как он появился у этой стеклянной двери и чуть слышно, двумя короткими ударами, постучал. Он, должно быть, перелез через низкую изгородь, отделявшую ряд садиков позади домов.
– Тебе будет здесь хорошо с нами, – сказала она. – Со мной и с детишками. А можно и уехать куда-нибудь. Продать все и уехать. А как бы тебе хотелось?