Сыны Зари
Шрифт:
– Вы у меня вроде тюремщика, – сказала она.
– Разумеется, нет.
– Мне не хватает только железного шара и цепей. – Никола вернулась к окну, раздавила в пепельнице сигарету и взяла из пачки другую. – Целыми днями – вы, вы, вы! Вы едите со мной, гуляете со мной и даже ждете в коридоре, пока я выйду из сортира!
– Но Никола...
– А с вечера этот жирный кретин, Голдман, заступает на ночную вахту, сидит в кресле в прихожей со своей фляжкой кофе и с пластиковой коробкой с бутербродами... Господи!
– А может быть, вам поехать куда-нибудь, Никола? Как вам нравится такая идея? –
Никола пристально посмотрела на него:
– Не надо только меня опекать, ублюдок!
Шмидт криво усмехнулся и пожал плечами.
– Послушайте, Никола, но вы же знаете, что творится. Я понимаю ваше горе. Я понимаю, как вам нужно... – он поколебался, ища способ обойти слово «отомстить», – ну, словом, разобраться с этим. Но мы озабочены другим. Когда умер Джей, надо было все сохранить, защитить...
– Когда Джей умер... – Слова словно бы растянули ее губы в подобие презрительной усмешки с оттенком скорби. – Он был убит, разве не об этом все вы только и думаете?
– Да, вы знаете, что мы об этом думаем.
– Какой-то маньяк, – сказала она, – но маньяк с заданием.
– Было неблагоразумно говорить вам об этом. Такое не должно было случиться.
– Ах, в самом деле? Но он же был моим мужем!
– И моим партнером в бизнесе. Есть какие-то веши, которые мы просто должны... принимать, как они есть.
Никола закурила новую сигарету. Она сидела в кресле у окна, уставившись на широкие лужайки, окаймленные каштановыми деревьями. Немного погодя Шмидт спросил:
– Может быть, у вас есть какие-то пожелания на сегодня? Что-нибудь конкретное?
Никола не ответила и даже не посмотрела на Шмидта. Она думала об одном человеке, о Робине Кэлли. Она думала, как это устроить.
Джей Хэммонд был шестой жертвой Росса, тот самый теннисист, использовавший свободное время и для игры, и для деловых контактов. Они уже провели первый сет, второй, а в третьем Хэммонд сделал две ошибки при подаче. У него не было необходимости специально проиграть этот гейм, чтобы угодить партнеру, – тот занимался исключительно рынком сбыта.
Хэммонд был в хорошей форме в тот день. Одну за другой сделал удачные подачи, мяч без видимых усилий легко отскакивал от его ракетки. Счет в гейме был 30:0 в его пользу, когда он подбросил мячик вверх для подачи, и его соперник в противоположном конце корта видел, как он подпрыгнул и вдруг как бы споткнулся, а потом упал. Ракетка выпала из его занесенной руки еще раньше и, описав дугу, упала на корт. Ноги его дергались и выстукивали дробь, что со стороны выглядело несколько комично. В целом же он рухнул слишком быстро, чтобы его партнер мог заметить, как на белой теннисной рубашке начал проступать зловещего вида медальон.
Вокруг царил покой. Мячик некоторое время попрыгал по корту, а потом откатился в сторону.
Никола Хэммонд всегда знала, что ее муж был преступником. Но это ее ни в малейшей степени не беспокоило. Ей нравилась их совместная жизнь, и поэтому, зная, откуда взялось их богатство, она никогда не терзалась угрызениями совести. К тому же речь ведь не шла о том, что Джей может врываться
Никола и Джей были довольно редким примером семейной пары, когда, познакомившись в двадцать с небольшим, молодые люди полюбили друг друга, поженились и так и жили в любви и счастье. Их брак ничего не значил ни для Шмидта, ни для прочих близких деловых партнеров Джея. Они не испытывали ни печали, ни реального ощущения утраты и теперь. А для Никола эти чувства были непреодолимы, а бок о бок с ними стояло жгучее желание добиться наказания убийц Джея. Даже не столько именно того человека, который убил его, хотя ей бы доставило удовольствие узнать, что убийца мертв. Нет, Никола считала, что должны быть наказаны в первую очередь те, кто распорядился убить Джея, именно эти люди.
Она не знала их имен, никогда не смогла бы узнать их в лицо, но она была уверена, что такие люди существовали. И есть кто-то, способный найти их, кто-то, способный, используя имя Джея как отправную точку, предпринять путешествие, которое выведет на те, пока еще неизвестные имена. Робин Кэлли – вот кто способен проделать все это.
Никола вздохнула, подыскивая точное соотношение уныния и капитуляции.
– Было бы хорошо сходить прогуляться, – сказала она. – Думаю, есть же какой-то мир за стенами этого дома. – И повернувшись к Шмидту, она выдавила из себя улыбку. – Ну, сходить прогуляться-то я могу, а?
– Да, – сказал Шмидт, кивая и улыбаясь в ответ. – Почему бы и нет? Я бы тоже с удовольствием прогулялся.
Ей предстояло придумать все это прямо на ходу. Так придумывают детям сказку на ночь, так придумывают искусную ложь, равно основанную на правде и на обмане. Какой-то шофер, которого она никогда раньше не видела, подал машину к входной двери. Никола и Шмидт сели на заднее сиденье. Потом Шмидт слегка постучал по плечу шофера, и тот нажал на кнопку. За его спиной тут же поднялась стеклянная панель. Двигатель шофер все еще не заводил.
– Есть определенные условия, – сказал Шмидт. – Мы будем гулять час или около этого. Если по пути нам встретятся какие-то люди, вы должны держаться от них в стороне. Пожалуйста, выньте все из карманов.
– А что вы рассчитываете там найти? – засмеялась Никола.
– Может быть, бумагу, может авторучку...
На Никола был льняной жакет, под ним блузка, да еще голубые джинсы. Шмидт проверил разную мелочь, которую она выложила перед ним. Там была губная помада, и ее Шмидт не вернул. Наклонившись к ней, он опустил руку в карманы ее жакета, потом коротко взглянул на нее с извиняющимся видом. Она слегка скользнула вперед на сиденье, и Шмидт похлопал по передним и задним карманам ее джинсов.