Сыщица по амурным делам
Шрифт:
И убийство двух парней из службы безопасности «Невы-металл» как-то уж очень подозрительно произошло тут поблизости… Нет, они не завернули на проселочную дорогу, ведущую к деревне: их закидали гранатами на шоссе. Но ведь они, по всей вероятности, тогда немного снизили скорость перед поворотом… А кто-то, знавший, что они едут сюда, ждал их в канаве… А могли по ним из гранатомета шарахнуть? Из проезжавшей мимо машины, например? По-моему, вполне могли.
Или я делаю из мухи слона? И везде мне мерещится то, чего просто нет?
Я наступила на ногу Верке, тем самым
– А вам-то до тех парней какое дело? – прищурилась Варвара Васильевна так же подозрительно, как рассматривала нас вначале.
– Это мои сотрудники, – ответила я. – То есть бывшие сотрудники. И мы не знаем, почему они погибли.
Бабка вылупилась на меня большими круглыми глазами, моргнула, на помощь ей (и мне) пришел Николай Иванович, пояснивший, что я являюсь директором фирмы, правда, не уточнил какой. Я стояла с невинным выражением лица. Бабка стала рассматривать меня так, словно ей явилось заморское чудо, потом буркнула себе под нос: «Ну, бабы пошли!» – и стала нас выпроваживать. Надоели ей гости, привыкла она к одиночеству. И к телевизионным кабальеро с невинными девушками, даже не помышляющими о карьере бизнес-леди.
Единственное, что меня беспокоило, так это Наталья Игоревна. Не хотелось бы с ней сейчас столкнуться на проселочной дороге. Бабка-то ведь явно проследит, в какую сторону мы отправимся и каким путем. Не станешь же при ней красться вдоль домов с видом лис, шкодивших всю ночь. Шума отъезжающей машины мы не слышали, а следовательно, имели все основания предполагать, что Наталья Игоревна все еще находится у нелюдимого соседа Варвары Васильевны.
Но придется рискнуть. Кстати, а если нам ее тормознуть посреди дороги? Как раз и пообщаемся. Нас трое, мы – с гранатами. Проселочная дорога в Ленинградской области в окружении лесов и полей – прекрасное место для задушевной беседы и воспоминаний о прошлом.
Как только мы распрощались с бабкой и вышли на свежий воздух, я поделилась с сообщниками своими мыслями.
– А по-моему, лучше к дому подойти украдкой и послушать, о чем мужик с Наташкой болтают, – высказала свое мнение Верка.
– Разумно, – кивнул Николай Иванович, предложил отойти подальше от бабкиного дома, завернуть в редкий лесок, где скрыта наша машина, а оттуда уже в обход двигаться к нужному нам дому. Николай Иванович рукой очертил маршрут.
Мы с ним согласились, припустили к лесу, когда дошли до места, откуда из бабкиного дома нас при всем желании увидеть уже было нельзя, завернули в лесочек и, прыгая по сугробам (тут их, к нашему неудовольствию, оказалось предостаточно), двинулись к интересующему нас дому.
Дорога отняла много времени, по этому поводу мы с Веркой неоднократно высказались непечатно, Николай Иванович свое мнение оставил при себе. Я теперь не радовалась своим кроссовкам, пусть и высоким, Верка своим сапогам тоже не
Минуя второй дом, в котором горел свет (братьев-алкашей), мы услышали хрипловатое пение. Слов было не разобрать, а в отношении мелодии у нас разгорелся спор. Верка считала, что это Гимн Советского Союза, из которого она даже помнила пару куплетов (хорошо нас все-таки учили в школе), я придерживалась мнения, что это какой-то старинный русский романс, к которому исполнители добавляют местный колорит и личные эмоции, Николай Иванович вообще высказался за «Боже, царя храни». Посовещавшись, мы все-таки решили не уточнять у исполнителей лично, что они такое поют, и пошли дальше к нашей цели.
Цель стояла обособленно, на самом краю деревни. Все остальные дома, в общем-то, располагались кучно. Последний же находился на расстоянии метров семидесяти от предпоследнего, и его, в отличие от других, окружал забор, пусть хлипкий, но тем не менее. Подойти к дому незамеченными в дневное время не представлялось возможным. Сейчас же, при полном отсутствии освещения, затянутом тучами небе и слабых отсветах из окон мы могли надеяться, что нас не заметят.
«Вольво» Натальи Игоревны стояла на территории, и створки ворот после въезда машины никто не закрыл.
Николай Иванович прижал палец к губам, шепотом сказал нам с Веркой, чтобы мы оставались на месте, и, пригибаясь, двинулся к дому, обежал его по периметру и вернулся к нам.
– Ну? – спросили мы с Веркой хором, поджидая нашего сообщника у первых деревьев.
– Бабка правильно сказала: одна большая комната, – сообщил Николай Иванович. – Сидят там вдвоем, воркуют. На полу сумки стоят упакованные. На столе еды много. Но в дом, в принципе, забраться можно, вон с той стороны, – Николай Иванович показал. – Там, наверное, и есть спальня. Если, конечно, мы окно откроем.
– А Наташка раздетая? – уточнила Верка. – Ну, в смысле… они только из койки или как?
– Не думаю, – покачал головой Николай Иванович. – Не похоже.
Не успел он произнести последнюю фразу, как мы услышали звук раскрываемой двери, и кусок черной земли, очищенный от снега, осветился отблесками, падающими из дома.
– Ну, тогда я через пару дней снова заеду, – услышали мы женский голос. – Еды вам пока хватит, и вообще, по-моему, ты их слишком хорошо кормишь. Чай, не на курорте! Все вы, мужики, одинаковые. За сладенькое для бабы на все готовы.
– Ревнуешь, что ли? – усмехнулся низкий мужской голос.
– Вот еще! Много чести было бы.
С этими словами Наталья Игоревна подошла к своей машине, пискнула сигнализация, женщина вначале открыла багажник, бросила туда сумки, потом открыла переднюю дверцу и села за руль. «Вольво» тут же отъехала, а хозяин дома даже не удосужился сходить закрыть хлипкие воротца. Они так и остались качаться, задетые машиной Натальи Игоревны.
– Я чего-то не поняла, – сказала Верка шепотом после того, как «Вольво» скрылась в ночи.