Сыщик для феи. Когда наступит вчера
Шрифт:
Но вот наконец с размещением беззаботно радостной животины было покончено и довольный Проглот, водрузив на плечи Вадима мощные передние лапы, расправил над его головой долгоперые крылья, образуя величественную, почти монументальную композицию. Впрочем, быть может, наследникам престола и подобает разъезжать по дорогам в таком виде? Как ни крути, я всё еще не мог похвастаться доскональным знанием диковинных обычаев здешних народов.
Между тем марш-бросок на Елдин-град продолжался. Дорога сама собой ложилась под копыта, из утробы «ниссанов» мажорно звучали аккорды песни несколько несообразной с, как бы это выразиться, социальным статусом наших жеребцов: «Даже
– …и всё же нехорошо как-то получается! Пропала в стране правящая верхушка – и вдруг мы тут – трах-бабах, нате-здрасьте! Любите нас немедленно! – не скрывая сомнения, высказался я. – Как еще народ отреагирует?!
– Никак, – покачала головой Делли. – Мы вон, поди, уж сколько верст отмахали, ты хоть одно встревоженное лицо видел? Местный люд такой досадой не проймешь! Их наши кони куда как больше заинтересовали, чем пропавший государь со всеми его присными.
– Может, они еще не знают об этом странном происшествии, или же не верят, что такое вообще могло приключиться?
– Скажешь тоже, – усмехнулась фея. – Эта земля слухами полнится так, что хоть ковшом черпай – не перечерпаешь! Всякому доподлинно известно, что да как сталось, а уж кто куда пропал – и подавно. Всяк свое соврет, но так складно, что невольно мнишь, уж не сам ли толкование сие умыслил да тихой сапой провернул.
Толстые корявые ветви деревьев, упрятанные молодой зеленой порослью, мостками перекидывались над дорогой так низко, что иногда приходилось нагибаться к самой холке, чтобы избегнуть нежданных столкновений. Издалека замечая очередную сучковатую преграду, Проглот всякий раз издавал гневный вопль, точно пытаясь испугать непочтительное растение, и тут же прятался за широкую спину славного витязя Вадима Ратникова, по прозванию Злой Бодун.
Я про себя отметил необходимость обратиться по прибытии в столицу к местным коллегам из Главного Призорного Уряда с просьбой… Впрочем, почему с просьбой? Я покосился на мчащегося рядом господина подурядника левой руки. Как это там: «Всемилостивейше повелеть соизволили» профильтровать бесцельно блуждающие в народных массах слухи. Глядишь – рациональное зернышко-то и сыщется!
Лес между тем закончился, и мы вновь оказались на большаке, с обеих сторон окруженном мелкорослым осинником, сквозь который просматривались желтеющие поля общинного жита. Палисад, защищавший посевы от зайцев и лихих татей, был собран из острых кольев, перевитых терновником. Случись что, за такой немудрящей изгородью можно было довольно долго держать оборону не только против длинноухих грызунов. Дорога шла вниз под горку, я привычно собрался чуть притормозить, когда за спиной раздалось требовательное: «Стоять!»
– Не понял?! – Вадюня резко сбросил ход и повернул скакуна так стремительно, что грифон всей своей немалой массой припечатал всадника к конской шее. Более хлипкие седоки, пожалуй, вылетели бы из седла, но младший Ратников был не из их числа. Мы не замедлили последовать примеру боевого товарища, хотя и не так резко, а потому с меньшим ущербом.
– Я всё так и зрил! – голосом полнозвучным, мощным, явно привыкшим издавать приказы, глубокомысленно изрек автор и исполнитель давешнего вопля. – Фея, чужестранцы и молодой леогриф верхом на коне!
– Слышь, дедуган, блин перепекшийся! – выравниваясь в седле, процедил Злой Бодун, вовсе не испытывающий радости по поводу негаданной встречи. –
Человек, к которому были обращены эти малопочтительные замечания, с некоторыми оговорками подходил под определение «дедуган», но при зрелом размышлении я бы его, пожалуй, так называть не стал. Это был высокий, статный, как говорится, маститый старец с седыми волосами, разметанными по плечам, и подобающей случаю бородой до пояса. Опирался могучий старик на длинный увесистый посох, должно быть, служащий отнюдь не только для удобства передвижения. Узловатая загогулина с куском какого-то минерала, украшавшая дубину, намекала на этот факт, быть может, и двусмысленно, но вполне прозрачно. Ни дать ни взять – чародей из детских сказок! Да еще, того гляди, не добрый, а совсем даже наоборот.
Я вопросительно посмотрел на Делли. Она, не скрывая своего удивления, на меня. Вероятно, к родственникам и знакомым многоопытной феи старец не принадлежал. Но кто их, седобородых старцев, знает?! К тому же не за тем мы сюда приехали, чтобы затевать бессмысленные свары на дороге.
Прикинув в уме, что будь здесь вражеская засада – нас наверняка бы уже атаковали, я заговорил, стараясь по возможности скрасить впечатление от неучтивости друга.
– Простите, а вы, собственно, кто?
– Нешто не признали?! Здешние жители все обо мне ведают! – Седобородый гордо расправил плечи. – Я ж вдохновенный кудесник! Кличут меня дед Пихто, не путать с пихтой. А по прозванию – Нашбабецос!
– Нашба… кто? Литовец, что ли? – пробормотал Вадюня. – Ну, типа литвин?
– Из тутошних я, – нахмурив брови, отмахнулся кудесник. – А прозвание я у одного заморского кудесника перенял, чтобы, значит, славу его к своей прибавить. Он ведь каждому в четырех строчках всё, что сбудется, точно сказывал. Только я имя его на наш лад перевернул, а тогда и славы никакой не стало, и именем народ в изумление ввожу. Сменю я его. А вот вы-то из каких краев будете? Мчитесь как оглашенные! Насилу поспел за вами вдогон!
– Не вдуплил, старый! Мы-то при своих делах, а ты че за нами тянулся? – не слишком заботясь о доступности речи, проговорил Ратников, внимательно разглядывая пресловутого деда с таким звучным, хотя и малопонятным прозвищем.
– Так вестимо зачем! – Кудесник явно не нуждался в переводчике. – Я ж тут не просто по лесу брожу, грибы-ягоды собираю. Я, между прочим, баюн вещий! Язык мой свободный дружен с голосом… сами понимаете Кого! – Длинным пальцем старец указал на медленно тянущиеся по небу облака. – Видение у меня для вас было! Да, поди ж, за вами угонись! Я покуда оделся, покуда подпоясался – вы уж, почитай, двадцать верст перемахнули.
– Виде-ение? – почтительно и как-то с опаской протянул подурядник левой руки. – В натуре?
– Ну что ж, коли так, – нарушила молчание Делли, – толкуй от печки! С чем пожаловал?
Старец, отчего-то укоризненно глядя на нас, выразительно покачал головой.
– И словца не вымолвлю!
– Это еще почему же? – возмутился я.
– Ой и темен ты, чужестранец! Ну просто спасу нет. Мал, мала, меньше – кого хошь спроси – всяк скажет. Вдохновенный кудесник, коли весть с самого верху несет, из темного леса навстречу выходит. А не вдогон, точно заяц куцехвостый бежит! В общем, хотите знать, что мне в священной глади узрелось да пригрезилось – езжайте вспять на ту сторону леса. – Он ткнул пальцем себе за спину. – А уж оттель, знамо дело, вдругорядь сюда ворочайтесь. Тут-то я вам навстречу и выйду. Только уж вы виду-то не подавайте, что мы ноне здоровкались.