Сыщик-убийца
Шрифт:
Жан Жеди хотел уже идти, но появился сторож и хриплым голосом закричал: «Обедать!»
Жан Жеди остановился.
— Я поговорю с ним после обеда, — сказал он. — Вот уже неделя, как я провел на хлебе и воде и умираю с голоду.
— Не ходите, — остановил его Рене, — мне принесут обед, и я угощу вас и, для подкрепления, куплю для вас стакан хорошего вина.
Глаза Жана Жеди засверкали.
— Вы меня серьезно приглашаете? — спросил он, почувствовав неожиданное почтение и перестав
— Да, я вас приглашаю.
— Принимаю с удовольствием, так как у меня нет ни гроша.
В эту минуту сторож закричал:
— Рене Мулен!
Механик подошел и взял корзину, осмотренную в конторе.
Они сели на скамейку.
Узнав от Тефера об отказе Рене назвать свой адрес, герцог упрекал себя, что не позволил агенту проследить за ним до его квартиры и там уже арестовать. «Без сомнения, — думал герцог, — он когда-нибудь заговорит, но предупредят ли меня вовремя, чтобы я успел раньше полиции и нашел это проклятое письмо?»
Герцог дал приказание Теферу наблюдать за жилищем мадам Леруа. Агент знал, что вдова живет на улице Нотр-Дам, и добросовестно исполнил приказ богатого патрона, но без всякого результата: кроме Этьена Лорио, к Анжеле никто не приходил.
Тефер дорого бы дал, чтобы ускорить допрос Рене Му-лена. Наконец, в одну субботу он узнал, что в следующий понедельник Рене будет допрошен следователем. Он сейчас же отправился на улицу Святого Доминика.
Казалось, что Тефер только слепо исполнял приказания герцога, но, в сущности, он угадывал, что речь идет о вещи большой важности. Зная прошлое герцога Жоржа, он предполагал, что арест Рене связан с этим.
Когда Тефер явился к герцогу, тот был дома.
— Ну что, Тефер? — спросил он, когда они остались вдвоем. — Что нового?
— Рене Мулен будет допрошен первый раз в понедельник.
— Наконец-то, — прошептал де Латур-Водье. — Я боюсь только одного… — прибавил он.
— Чего это, герцог?
— Что Рене мог тайно отправить письмо этой женщине.
— Успокойтесь, я наблюдал за домом и убежден, что до сих пор никто не был у мадам Монетье.
— Монетье? — повторил герцог.
— Да, вдова известна под этим именем. У нее бывает только молодой доктор, который лечил ее сына и теперь лечит ее.
— Она больна?
— Умирает! Соседи уверяют, что ей осталось жить очень недолго.
— Если бы они были правы! — вскричал герцог. — Неужели ни мать, ни дочь не пытались видеться с арестованным?
— Я уверен, что они даже не знают, где он, и не просили о свидании, так как я сейчас же узнал бы о подобной просьбе и, не теряя ни минуты, предупредил бы вас.
— Хорошо, Тефер, вы очень умны и преданны, и я вам
Полицейский исподлобья взглянул на него.
— Я стараюсь, как умею, — сказал он. — Чувствую, что вы подвергаетесь опасности… опасности серьезной… и эта мысль постоянно поддерживает меня и вдохновляет.
— Это вполне справедливо. Опасность очень серьезна… и мне, может быть, придется дорого заплатить за шалость… У меня есть опасные враги, готовые злоупотребить тем доверием, которое я к ним питал.
— Не беспокойтесь, герцог, мы расстроим их планы.
— Произвели ли вы те розыски, которые я вам поручил? — спросил сенатор с видимым волнением.
— Относительно Клодии Варни?
— Да.
— Конечно!
— Узнали что-нибудь?
— Я убедился, что в Париже в настоящее время нет ни одной женщины, носящей имя Клодии Варни.
— Я подозревал, что она руководит всем, что делается против меня, — прошептал Жорж. — Вы не знаете, не живет ли она в Англии?
— По наведенным мною справкам, оказалось, что восемнадцать лет назад она поселилась в Лондоне, но с этого времени ее следы теряются.
— Но, в таком случае, — с гневом вскричал сенатор, — что это за письмо, о котором говорил Рене Мулен? Откуда оно, кто его написал?
— Терпение! Мы это узнаем.
— Каким образом?
— Механик, приехавший из Лондона, не может отказаться назвать свой адрес, не подвергнувшись предварительному заключению, а как только этот адрес будет мне известен, мы станем действовать, и, даю вам слово, что наш обыск будет первым. А теперь, герцог, позвольте мне сделать вам одно почтительнейшее замечание.
— Сделайте одолжение!
— Мне кажется, вы поступили бы благоразумно, если бы уехали на время.
— Как, оставить поле битвы! — воскликнул Жорж.
— Нет, но произвести стратегическое отступление. Если враги, которых мы ищем, в Париже, они могут попытаться устроить скандал, который ваше отсутствие сделает невозможным. К тому же это всегда уменьшает ненависть.
— Будет видно… Я подумаю… Но прежде всего я должен сам побывать в квартире Рене Мулена.
— Вы не хотите дать мне никаких новых указаний? — спросил Тефер.
— Нет, но я прошу вас взять это, — и герцог подал агенту два новых билета по тысяче франков.
Тефер опять стал отказываться, но очень слабо. Затем, положив деньги в карман, он быстро ушел, оставив сенатора в сильном беспокойстве.
Герцог не забыл Клодию Варни, или, лучше сказать, вдруг вспомнил о ней. Он инстинктивно чувствовал, что, добровольно или нет, она должна быть замешана в заговоре против него. Сведения, сообщенные Тефером, нисколько не уничтожили его сомнений.