Сыщик-убийца
Шрифт:
Он был одним из двух агентов Тефера и наблюдал за окрестностями, ожидая приказаний своего товарища, который представлял внутреннюю полицию. С первого взгляда казалось невозможным незаметно следить за жизнью дома, где все знают друг друга. Однако все устроилось, и изобретение делало честь Теферу. Он зашел к привратнице и таинственным тоном объявил ей, что желает переговорить об очень важном для правительства деле.
Немного смущенная предисловием, привратница поспешно
— В чем дело?
— Надо спасти правительство, — ответил полицейский серьезным и убежденным тоном. Эти слова произвели на привратницу желаемое впечатление.
— Спасти правительство? Боже мой! Разве у нас в доме заговорщики?
— Тише! — прошептал Тефер. — Одно неосторожное слово погубит мой план, так как негодяй может исчезнуть.
— Так это правда? — прошептала привратница, страх которой все увеличивался.
— Даже слишком, но молчите…
— Что же я должна делать?
Тефер вынул из кармана стофранковый билет и положил на стол.
— Вы знаете, что это такое?
— Стофранковый билет.
— Хотите его заработать?
— Заработать сто франков и спасти правительство! Конечно, хочу! Что же надо делать?
— Повиноваться!
— Говорите, я готова.
— У вас есть муж?
— Нет, сударь, бедняга умер три года назад и оставил меня бездетной вдовой.
— Есть у вас родные?
— Только брат.
— Что он делает?
— Приказчик в магазине, в Труа, в Шампани.
— Сколько ему лет?
— Пятьдесят.
— Бывает он у вас?
— Никогда.
— Значит, жильцы этого дома его не знают?
— Они не могут его знать: он пятнадцать лет не был в Париже.
— Отлично! Все это как нельзя кстати.
— Мой брат кстати? — с удивлением повторила привратница.
— Да это очень просто! Как только я уйду, вы расскажете всем вашим жильцам, что ваш брат приедет завтра на несколько дней.
— Но они скоро убедятся, что это неправда! — вскричала привратница. — Мой брат не может оставить свой магазин и не приедет.
— Я в этом так же уверен, как и вы.
— Так как же?
— Вместо него явится полицейский агент, он будет похож на провинциала, вы примете его, как вашего брата, оставите у себя, он не будет выходить из вашей комнаты и незаметно станет наблюдать за жильцами и их гостями.
— Боже мой! Но неужели же все наши жильцы — заговорщики? Они казались мне такими безобидными!
— Вы не должны об этом спрашивать: мой долг запрещает мне отвечать.
— Вы предупредили домохозяина?
— И не думал, он не должен ничего знать.
— А где будет ночевать ваш агент?
— Здесь.
—
— Я отвечаю за поведение моего агента, — с улыбкой ответил Тефер. — На несколько дней вы можете перейти спать в темный чуланчик, который я вижу рядом с этой комнатой; а мой помощник будет спать в этой комнате. Никто не найдет удивительным, что вы оказываете гостеприимство брату!
— Но кто же будет открывать по ночам двери?
— Конечно, он. Ведь он обязан знать, кто входит и выходит. Вы дадите ему список жильцов. Вы согласны?
— И сто франков мои?
— Сейчас же и даже более. Я обещаю вам хорошее вознаграждение в тот день, когда ваш брат снова уедет в Труа.
— Хорошо, я согласна.
— Вы не раскаетесь в этом, но будьте осторожны.
— О! Я буду нема, как рыба.
Тефер подал ей банковский билет, который она поспешно схватила и сунула в карман.
— Итак, мы с вами договорились, — прибавил он.
— Да, сударь, я жду моего брата Клода Ригаля завтра утром и позабочусь все устроить к его приезду.
Час спустя после ухода Тефера половина жильцов уже знала о предстоящем приезде Клода Ригаля.
На другой день утром человек лет пятидесяти, провинциал с головы до ног, выходил из фиакра у дверей дома номер 19, таща большой чемодан, и, войдя в комнату привратницы, упал в объятия своей сестры, которая плакала от волнения, до такой степени она вошла в роль.
Два часа спустя Тефер имел удовольствие наблюдать своего помощника.
Все было устроено очень ловко. Если бы какая-нибудь подозрительная личность явилась к мадам Монетье, то мнимому Клоду Ригалю стоило только свистнуть, и мнимый комиссионер, карауливший на улице, отправился бы следить за посетителем.
Но Тефер говорил правду герцогу Жоржу: к Анжеле Леруа никто не приходил, кроме доктора Лорио, так что агент даром терял время.
Скромность привратницы была примерна, и никто не подозревал, что тихий дом на улице Нотр-Дам превращен в мышеловку.
Утром того дня, когда продавец билетов Эжен вышел из тюрьмы с письмом и ключом, помощники Тефера добросовестно продолжали свой бесполезный труд, хотя никто не привлекал их внимания.
Эжен прямо пошел на улицу Нотр-Дам. Около девяти часов он был перед домом 19. Тут он остановился на несколько секунд и стал думать.
«Дело идет о жизни и спокойствии двух людей. То, что мне поручено передать, имеет важное значение. Я должен передать письмо и ключ только матери, а не молодой барышне. Привратница, может быть, станет меня спрашивать.