Сыщики против болотных пиратов
Шрифт:
– Паш, тебе не кажется, - медленно начал Саня, ещё не зная толком, что хочет спросить у друга, - что мы здесь не были долго-долго?
Пашка с удивлением посмотрел на него.
– Слушай, Чибис, а ведь я точь-в-точь это самое хотел у тебя спросить! Правда, как будто из кругосветки вернулись.
– Знаешь что, Пашка!
– Саня поднял ввверх палец: он всегда таким жестом сопровождал свои открытия.
– Я понял! Это мы изменились. Не Караваево, не люди, а мы с тобой.
– Что-то не чувствую я себя особенно изменившимся, - недоверчиво пробормотал Пашка.
–
– Да человек, наверное, никогда и не замечает, как сам меняется, рассуждал Саня.
– Нам всегда кажется, что мы такие же, как и раньше. Но после такого... За два дня, которые мы провели на острове, я больше мыслей передумал, чем за всю жизнь. Разве это не изменения?
– Ай!
– махнул рукой Пашка.
– Потом разберемся. Когда с предками будем объясняться... У меня сейчас голова вообще ничего не соображает. Поесть бы надо и поспать.
Хорошо, что Пашкиных родителей не было дома! Это оказалось приятным сюрпризом. Пашка рванул на кухню и стал выкладывать из холодильника все подряд. И, ещё выкладывая продукты, уже начал часть из них есть. Батон копченой колбасы, например. Он мелькал в Пашкиной руке туда-сюда, изменяясь в очертаниях. Точнее, в размерах.
Когда они уселись за стол, Саня посмотрел на стенные часы. И во время еды то и дело на них поглядывал.
– У вас что, часы испорчены?
– спросил он.
Пашка только отрицательно помотал головой: его рот был наглухо забит едой.
– А почему же они почти не идут?
– икнул Саня.
Пашка прожевал и пояснил:
– Ты засыпаешь, Чибис. Потому и кажется, что все на свете остановилось. Сидишь и носом клюешь. Даже жевать прекратил.
Пашка проводил друга в комнату и подтолкнул к кровати. Она так мягко приняла в себя Саню, что он уснул, кажется, быстрее, чем прикоснулся к её поверхности.
Продолжая жевать, Пашка взял лист бумаги и написал: "Мама, папа! Не будить. Все равно не проснемся".
Он еле добрался до комнаты и рухнул рядом с Саней. Рука его неудобно подвернулась, но выпростать её уже не было сил.
Проснулись ребята, к удивлению обоих, одновременно. Просто открыли глаза и увидели друг друга. Они сразу же приподняли головы, чтобы оглядеться, и рассмеялись.
– Испугался, что все ещё в логове возле лисьих нор валяемся?
– хохотал Пашка.
– Мне как раз это и снилось, - подтвердил Саня.
– Да, наверное, ещё долго будет аукаться наш остров...
Они услышали, как на кухне загремел отодвигаемый стул. Приоткрылась дверь, и в комнату вошел Пашкин отец Иван Кириллович.
– Мы проснулись, пап, - сказал Пашка.
– Сейчас выйдем.
Выйдя на кухню, друзья заметили, что Иван Кириллович молчит, хмурится и отворачивается. Ничего хорошего это не предвещало.
Зато Пашкина мама молчать не стала, а сразу набросилась на сына:
– Нет, ну мог ты хоть немножко подумать, перед тем как такую записку писать! Отец уже "Скорую" хотел вызывать, да потом мы послушали, как вы дышите, и поняли, что это у тебя шутки такие дурацкие!
–
– не понял Пашка.
– "Все равно не проснемся"!
– Мама сердито порвала записку и выбросила клочки в мусорку.
– Думать, Павел, надо!
И, красноречивым жестом призывая Пашку думать, она постучала костяшками пальцев по его рыжей голове.
– Ой, елки!..
– прошептал Пашка.
– Это я в смысле, что мы устали, сильно спать хотим.
– Хотел как лучше, а получилось...
– хмыкнул отец.
– Как всегда, - грустно закончил Пашка.
– Ну ладно, оставим этот разговор, - махнул рукой отец.
– Что о нас гость подумает? Крик, шум... Ты лучше скажи, Павел, почему так рано вернулись? Из-за погоды?
– А... остальные тоже вернулись?
– осторожно поинтересовался Саня.
Пашкины родители переглянулись.
– Значит, так.
– Отец уселся на стул поудобнее и сложил на груди руки.
– Ну-ка, обо всем по порядку!
Впрочем, рассказ "обо всем" занял несколько минут. И не потому, что Пашка так виртуозно владел русским языком. Просто ту историю, которую он сочинил, можно было рассказать даже быстрее.
Саня чуть зубами не скрипел от обиды: опять, в который раз, он вынужден был прикидываться неженкой!
Оказывается, он простудился. Или, по крайней мере, угроза сильнейшей простуды просто нависала над ним! А скоро - важнейшая международная олимпиада. Ведь Саня в одной уже победил, и такими светлыми головами, как его, наша наука рисковать не может!
Примерно такой бессовестный, фантастический текст выдавал Пашка. И Саня вынужден был его слушать, кивать как дурак, да ещё и покашливать для пущей убедительности!
– А по какому предмету олимпиада, Саша?
– спросила Пашкина мама.
Саня сразу закашлялся. Так не хотелось врать...
– По... по... ботанике, - ответил он сквозь кашель.
Почему он вспомнил ботанику? Наверное, потому что Черный Лесник называл ботаниками этих наркодельцов.
– Странно.
– Пашкина мама покочала головой.
– Вы же сейчас уже зоологию изучаете. Почему же по ботанике олимпиада?
– Так олимпиада же для особо одаренных, - подсказал Пашка.
– Для ботаников. Им школьная программа до фени! Чем хотят, тем и занимаются. От нечего делать...
– А тебе ни науки, ни учебы не надо, - подвел итоги отец.
Пашка замолчал. После того как он так удачно объяснил их раннее возвращение из похода, перед ним стояла задача не менее важная. Как отпроситься у родителей в Москву? Хотя бы на денек-другой...
– А вот Саня мне такую вещь предложил...
– осторожно начал он. Университет посмотреть.
– Что-о?
– изумились родители.
– Олимпиада же будет в университете проходить, - затараторил Пашка. Дня три - да, Сань? Пока он будет свои головоломки решать, я там рядом побуду. Посмотрю, как и что. Вы ж сами говорили, что мне уже пора определяться, куда после школы поступать. Всего четыре года осталось! Вот понравится мне университет, может, я и учиться получше начну, чтоб туда поступить.