Сюрприз для Большого Босса

Соловьева Елена

— Все еще намереваетесь проверить это на практике? — Ирина недоуменно приподняла бровь.

— Непременно, — не стал скрывать Марк. — Так как на счет сумочки и платья?

Он так быстро сменил тему разговора, что Ирина не успела достойно ответить. Оттого лишь сильнее убедилась, что все происходящее — проверка. После истории с Ольгой Марк стал осторожен.

— Я не приму от вас таких дорогих подарков, Марк Борисович, — отказалась Ирина.

— Тогда, может быть, выпьем по чашке кофе? — не стал настаивать Марк. — Это ведь нельзя считать подарком? Назовем...

скажем, благодарностью за помощь с выбором одежды?

Ирина не нашла причин для нового отказа. Ей и самой хотелось подольше пообщаться вне стен особняка. В конце концов, ради этого она и затеяла аферу с подменой.

Погрузив пакеты с покупками в машину, Марк привел девушку в небольшое кафе, где столики были отделены друг от друга резными перегородками. Здесь играл джаз, а скатерти казались такими белоснежными, что слепили глаза.

Неторопливо потягивая «латте», Ирина наслаждалась обществом Марка. Он рассказывал интересные случаи из прошлого, много улыбался и совершенно не был похож на грозного и чопорного хозяина особняка.

Он как раз рассуждал о случайностях, способных перевернуть жизнь с ног на голову. И Ирина не удержалась от искушения процитировать фразу из полюбившейся книги:

— «Обычно историю представляют себе очень долгим процессом, а ведь история творится в одночасье».

— «Американская пастораль», Филип Рот, — догадался Марк. — Я как раз читаю эту книгу.

— Знаю, я видела ее в вашей спальне, когда убиралась, — кивнула Ирина.

Марк сделал небольшой глоток «американо» и, все еще держа чашку в руках, поинтересовался как бы между прочим:

— Надеюсь, вы не встретили в моей спальне ничего предосудительного? Или любопытного?

— Еще там была записная книжка, — Ирина выдала правду.

— Ваша честность выше всяких похвал. Я рад, что в особняке есть человек, которому можно доверять. Прошлые горничные не упускали случая заглянуть в мои личные вещи.

— Почему вы решили, что я этого не сделала?

— Если бы вы прочли, что там написано, то даже не упомянули бы о том, что видели записную книжку. Это мой личный метод избавиться от любопытствующих — не самый гуманный, но вполне рабочий.

Ирина понимающе кивнула и смутилась. Некстати вспомнила еще одну цитату из книги Рота: «Сначала он сам предпочел быть инкогнито, но прошло время, и инкогнито сделалось его сутью».

Она угодила в собственную ловушку. Марк решил, что ей можно доверять, не зная, какая отъявленная лгунья сидит с ним за одним столиком.

Глава 16

Во время фотосессии не только Лиза чувствовала себя так, будто Марина приставлена присматривать за ней, а вовсе не за Варей. Няня, она же детский психолог, замечала каждый шаг, анализировала — часто вслух.

— Почему вы выбрали красный цвет? — недовольно прокомментировала она выбор платья модели.

— Потому что он яркий, — скрывая раздражение, отозвалась Лиза.

Это был, наверное, тысячный раз, когда ей захотелось отказаться от затеи. Марина делала все, чтобы фотосессия превратилась в допрос.

— Красный — цвет

агрессии, — нахмурилась няня. — Он побуждает к необдуманным поступкам, вызывает раздражение.

— Только не для меня, — возразила Лиза. — Для меня красный — символ величия. Вы знаете, что в Византии только императрица могла носить красные сапожки, тогда как ее подданным приходилось довольствоваться другими цветами? А в Китае об искреннем, откровенном человеке говорят, что у него «красное сердце».

— Все ясно, — фыркнула Марина, — кое-кто возомнил себя императрицей. Может быть, я хуже вас знаю историю, зато заметила, что красный цвет носят исключительно особы эгоистичные, склонные к флирту.

Дался же ей этот цвет! Обычно спокойная, рассудительная Лиза на этот раз готова была сорваться. Сначала Марина упрекала ее за то, что она попыталась нанести макияж Варе. И тот факт, что девочка впервые позволила постороннему человек прикоснуться к ее лицу, не вызвал у няни положительных эмоций. А еще психолог. Неужели безопасная детская косметика причинит Варе вреда больше, чем отказ от макияжа?

— Хорошо, я надену фиолетовый брючный костюм, — сдалась Лиза.

Только желание угодить девочке сдерживало ее от ссоры с Мариной.

Все то время, что Лиза пыталась понравиться няне, Варя готовила реквизит: расставляла мебель в кукольном домике, выкладывала пластиковую еду на фарфоровые тарелочки. Даже подкатила к дому розовый игрушечный автомобиль и золоченую карету.

Детская, где проходила фотосессия, словно была отдельным миром — кукольным миром Барби. С непривычки у Лизы зарябило в глазах от обилия розового цвета. Но Варе, похоже, нравился этот яркий, праздничный уголок. Куклы улыбались ей с полок, махали руками. Им не было дела до внешности маленькой хозяйки. Пластиковые подружки заменили девочке настоящих.

Но что больше всего смутило Лизу — в детской не оказалось зеркал. Ни одного.

— Фиолетовый — опасный цвет, — вновь разбурчалась Марина. — Он давит на психику, вызывает апатичное состояние.

Лиза вздохнула и закатила глаза. Мысленно сосчитала до трех, не позволяя себе сказать что-нибудь резкое. Няня возненавидела ее с первого взгляда и всячески стремилась очернить. Напрасно Большой Босс захотел, чтобы эта женщина присутствовала на фотосессии. Она скорее вредила, чем помогала.

— Вы могли бы выбрать, как я, зеленый, — милостиво разрешила Марина. — Он успокаивает. Или розовый.

— Тогда я просто сольюсь со стеной, — охнула Лиза. Глянула на няню и решилась задать вопрос, который не давал ей покоя: — Неужели цвет моей одежды настолько важен? Вы действительно полагаете, что он как-то навредит Варе?

Сама Марина этим утром вырядилась в длинную юбку изумрудного цвета и блузку оттенка горчицы. Но даже со вкусом подобранные вещи не могли изменить чопорного, какого-то кислого выражения лица. Женина ничем не напоминала Мэри Поппинс, истории о которой так обожала Лиза в детстве. Ее представление об идеальной няне рассыпалось в труху при жестоком столкновении с реальностью.