Сюрприз для мужа
Шрифт:
Масса розовых роз скрывала лицо Себастьена, и к ней потянулся тяжелый аромат цветов. На сгибе его локтя сидел плюшевый медвежонок.
Он отодвинул цветы в сторону и тихо, серьезно проговорил:
— Немного поздно. Я не помню…
— Да, ты меня поблагодарил, — быстро ответила она. — И спасибо тебе, — добавила она, неуверенно улыбаясь. — Чудесные цветы, — сказала она, протянув руки к букету.
Себастьен зашел с ней на кухню, посадил на стол медвежонка. Джеллис пыталась дышать ровно и медленно, не давая своему напряжению вырваться на волю, не бросаясь в его объятия, хотя ее неодолимо тянуло к нему.
6
Медвежонок Аль (англ.).
Улыбнувшись, Джеллис вопросительно посмотрела на мужа:
— Аль Бер? Ведь так по-французски произносят «Альберт»?
— Гмм. А ты переоделась.
— Что?
— Твое платье. Это для меня?
— Да… Нет! — в панике воскликнула она. И быстро отведя взгляд от его потеплевших глаз, пытаясь успокоить лихорадочно стучащее сердце, она уставилась на записку и стала читать дальше: «Я пришел, чтобы заботиться о тебе. Я буду любить тебя, ухаживать за тобой, оберегать от несчастий». — О, Себастьен! — прошептала она.
— Да. По крайней мере, он не уйдет, если только кто-нибудь не унесет его, не правда ли? Насколько я знаю, медведи не посылают записок.
— Да, — согласилась она. — Он просто очаровательный.
— И ты тоже.
Она испуганно подняла не него глаза и тут же опустила их.
— Не надо, — умоляюще произнесла она. — Пожалуйста, не надо.
— И мужественная, — добавил он, словно она ничего не говорила. — Я шел по городу — это Фокстоун? — спросил он и, когда Джеллис кивнула, продолжил: — И постоянно думал и думал о том, как обошелся с тобой. И о том, как ты здесь осталась совсем одна. Что ты делала после того, как я уехал?
— Ничего особенного, — мрачно ответила она. — В первую неделю я была в шоке. Я позвонила Жерару, каким-то нашим друзьям, но никто ничего не знал и ничего не слышал. Потом я позвонила родителям. Папа поехал в Коллиур посмотреть, не вернулся ли ты туда. Я разговаривала с полицией, со всеми, с кем можно. Сюда приезжал Жерар, он был так зол, — прошептала она. — Забрал все твои вещи, спросил, не нуждаюсь ли я в деньгах. Я еще немного пожила в нашей квартире, просто на всякий случай, но мы снимали ее на определенный срок, и мне показалось глупо… Так что я приехала сюда, — закончила она.
У Себастьена был мрачный, какой-то чужой вид. И злой.
— Почему ты не вернулась в Портсмут? По крайней мере, у тебя там друзья.
— Да, — тихо согласилась она, но не стала объяснять, почему этого не сделала. Не стала говорить, что ей невыносима была чья-либо жалость. Что ей необходимо было остаться один на один с ребенком. Ей нужно было справиться со всем этим. — Я думаю, мне просто надо было отгородиться от мира.
— Это можно понять. А я все время твержу себе, что у меня есть сын. Что он мой, и я не могу…
— О, пожалуйста, не надо, — расстроено оборвала она его. Она не сводила с него глаз, страстно мечтая, чтобы все между ними наладилось. — Ну, пожалуйста, не надо цепляться за прошлое. Теперь ничего не изменить, а если говорить о нем, то это…
— Да, — согласился он, и Джеллис благодарно улыбнулась ему.
— Я думаю, ты хочешь есть, — пробормотала она, пытаясь поменять тему и снять напряжение, которое все росло между ними.
— Да.
— Ты бы хотел…
— Остаться пообедать?
— Да, — сдавленно произнесла она. — Если хочешь… Я имею в виду…
— Хочу.
Джеллис не поднимала глаз от пола, чтобы он не увидел в ее глазах тоску и не почувствовал дрожь, которую ей почти не удавалось сдерживать. Она рассеянно погладила медвежонка по лапе.
— Кофе остыл. Я приготовлю другой.
Он кивнул.
— Можно отнести Аль Бера наверх, к Себастьену?
— Ну да, конечно, — быстро согласилась она. — Тебе незачем спрашивать, то есть… — Она умолкла и беспомощно вздохнула.
— Я ненадолго, — мрачно улыбнулся он. Джеллис резко кивнула в ответ, отвернулась, чтобы взять чашку, включила кофейник и, услышав, что Себастьен вышел, прерывисто вздохнула. Закрыв глаза, она словно плащом окутывала себя решимостью. «Он может не вернуться. Может. Он не обязан возвращаться. Но как же я этого хочу!»
Она подавила в себе эти мысли и стала вглядываться в сумрачный декабрьский день. Но в окне увидела лишь свое отражение. Джеллис ненавидела зиму, холодные вечера, влажные дни. Ей нужно было солнце и тепло, смех и любовь. Она скучала по Франции. Скучала по их общим друзьям…
В отчаянии вздохнув, Джеллис рывком опустила шторы, чтобы отгородиться от зимнего дня, и занялась цветами. «Не думай, не размышляй, не строй планы, — приказала она себе. — Живи одним днем, одним часом. Одной минутой».
Она перенесла вазу с цветами в гостиную, аккуратно поставила ее на сервант и нагнулась, чтобы насладиться ароматом. Ей так трудно было держаться естественно, высказать то, что таилось в душе, не зная, чего она действительно хочет. Вспомнив, что Себастьен просил показать ему записку, она вынула ее из шкафа, развернула и в сотый раз прочитала несколько скупых строк. Потом быстро сложила ее и засунула в карман, услышав шаги Себастьена, спускавшегося по лестнице.
Она вышла в холл и почувствовала, как сердце ее оборвалось: Себастьен осторожно нес малыша на руках.
— Он проснулся, — словно оправдываясь, начал он, и Джеллис сделала грустную мину.
— Он пытается выставить меня лгуньей, — пробормотала она. Направилась на кухню и с извиняющейся улыбкой произнесла: — У меня не так много еды на обед. Я сегодня не выходила из дома.
— А что у тебя есть? — мягко улыбнулся Себастьен.
— Яйца.
Он снова улыбнулся.
— Тогда будем питаться яйцами. Может, омлет? Жена Жерара говорила, что я любил готовить, что у меня получался отменный омлет. Это правда?