Сюрприз с дыркой от бублика
Шрифт:
– Отчего же ты этого не сделаешь? – полюбопытствовала Лола.
– Во-первых, это не мой метод, – сказал Леня, – ты же знаешь мои принципы – как можно меньше совать нос в чужие дела.
– Однако так получилось, что мы, сами того не желая, уже сунули нос в это дело с фотографиями, – не согласилась Лола.
– Посылать сообщение владельцу коллекции о том, что его кинули и что его драгоценности поддельные, я не стану хотя бы потому, что понятия не имею, кто он, этот владелец, – заговорил Леня, – кроме этого я не понимаю, чем нам это поможет в нынешней ситуации,
Лёнины слова прозвучали зловеще.
Лола невольно вздрогнула, вот теперь она по-настоящему испугалась. Леня вышел и сделал несколько звонков.
– Значит, так, – строго заговорил он, вернувшись в комнату, – сейчас быстро собираешься и едешь вот по этому адресу, Ухо тебя заберет вот на этом перекрестке. Машина у него будет – голубая «тойота», просто подходишь и садишься на заднее сиденье. Ухо тебя не узнает, потому что ты будешь в гриме. Изменить внешность ты сможешь, делаешь это просто мастерски. Вещей много не бери, наверняка этот тип следит за подъездом, так что, если кто-то выйдет с чемоданом, он насторожится.
– А Пу И? – вскричала Лола. – Без Пу И я никуда не поеду!
– Собака выдаст! – заупрямился Леня. – По собаке он тебя и найдет! Я прослежу за твоим волкодавом, так уж и быть!
– Ни боже мой! – твердо сказала Лола. – Это даже не обсуждается!
Она тут же уселась прямо на пол и сказала, что не сойдет с этого места, если ей не позволят взять Пу И. Без песика ей все равно – умирать или жить.
– Ну хорошо, – довольно быстро сдался Леня, – только придумай, чтобы его не было видно.
– Уже знаю, что делать! – ответила Лола. – А чем будешь заниматься ты?
– Придется идти к Мюллеру, он даст всю необходимую информацию, – вздохнул Леня.
Через двадцать минут из подъезда, где жили Леня с Лолой, вышла немолодая полная тетка южной наружности в ярком платке и просторном непромокаемом пальто на двойном синтепоне. В руках тетка держала необъятную голубую клетчатую сумку, так что каждому было ясно: тетя направляется к ближайшей станции метро, чтобы стоять в переходе, перегораживая движение и пугать прохожих визгливыми криками: «Девочки, распродажа кофточек!»
Пу И кое-как был пристроен под просторным пальто, Лола взяла с него честное слово, что он будет вести себя прилично и не станет лаять в самый неподходящий момент. В конце концов, им предстояло пройти всего несколько кварталов до машины.
Иван Францевич Мюллер был, пожалуй, самым знающим и авторитетным ювелиром в Санкт-Петербурге. Не из тех молодых и хватких, которые открывают в центре города роскошные магазины с фонтанами, бассейнами и пальмами и продают женам «новых русских» свои безвкусные авангардные поделки за баснословные суммы. Нет, Иван Францевич был ювелиром старого склада, он разбирался в настоящих старинных камнях, в бесценных итальянских безделицах эпохи Возрождения, в изумительных эмалевых табакерках восемнадцатого века, в драгоценностях Екатерининской эпохи, в изысканных
Мюллеры были из настоящих петербургских немцев, которые когда-то были очень многочисленной общиной в Северной столице. В конце тридцатых годов практически всех оставшихся в Ленинграде немцев выслали. Иван Карлович, совсем еще ребенок, оказался со своей матерью в Каракалпакии.
Эльза Карловна не перенесла тяжелого климата мертвых соленых степей и умерла от лихорадки, а маленького Ваню взял к себе ее сосед по ссылке, одинокий старик, замечательный ювелир. Старику понравился смышленый аккуратный мальчик, и он занялся его обучением.
С настоящей немецкой пунктуальностью маленький Ваня перенимал у своего старого опекуна тайны сложной и древней профессии ювелира. С тех пор прошло больше шестидесяти лет, и все эти годы Иван Францевич создавал свою безупречную репутацию.
Леня остановился возле двери, по старинке обитой вишневым дерматином, и нажал кнопку звонка.
Последние годы Иван Францевич не покидал свой дом, принимая немногочисленных клиентов у себя в кабинете. Он жил вдвоем со своим бессменным телохранителем Парфенычем, который выполнял по совместительству обязанности повара, камердинера и секретаря.
Звонок затих, и через полминуты негромко щелкнула заслонка глазка. Парфеныч, человек старого закала, не доверял новомодным изобретениям вроде видеокамер и дистанционных моторов.
Разглядев и узнав Маркиза, он загремел запорами.
Дверь распахнулась, и Леня, которому прежде уже приходилось бывать в квартире ювелира, в очередной раз поразился толщине мощной бронированной двери, количеству необычных и чрезвычайно надежных швейцарских замков и еще больше – стражам Ивана Францевича: Парфенычу, седому и морщинистому, но при этом сильному и подвижному, как тигр, и огромному псу, кавказской овчарке по кличке Шторм, чьи оскаленные желтые клыки и грозный взгляд сделали бы честь даже льву.
– Здравствуй, Леня, – проговорил Парфеныч, закрывая за гостем дверь, достойную самого надежного банковского сейфа, – оружия при себе, надеюсь, не носишь?
Шторм при этих словах чуть заметно обнажил клыки, как бы поддерживая реплику хозяина.
– Вы же знаете, Парфеныч, я оружие не уважаю, – ответил Леня, подняв руки.
– Ну и правильно, – Парфеныч тем не менее быстро и ловко обыскал посетителя и кивнул, – ну проходи, Иван Францевич ждет.
Леня прошел знакомым коридором и оказался в кабинете ювелира.
Никакого евроремонта, тяжелая старинная мебель из красного дерева, несколько темных картин на стенах и сам Иван Францевич, такой же старомодный и надежный, с редкими прядями седых волос, аккуратно разложенными по желтоватому черепу.
– Здравствуйте, молодой человек. – Ювелир вежливо приподнялся.
Он прекрасно знал Лёнино имя, но искусственно сохранял известную дистанцию. Он вообще не любил фамильярности и чопорно держался даже с хорошо знакомыми людьми.
– Присаживайтесь, – старик указал на глубокое кожаное кресло, – не желаете ли кофе? Парфеныч принесет!