Сюзанна и Александр
Шрифт:
— Доминик, довольно, — сказала я резко, поправляя волосы и платье, изрядно помятое им. — Все эти страсти достойны детей — вы не находите?
— Детей? — переспросил он с каким-то тупым гневом.
— Да. А мы уже взрослые люди и вести себя должны куда более уравновешенно.
— О да, разумеется! — воскликнул он с яростью, взмахнув кулаком. — Лишь когда речь идет обо мне, вам приходит в голову, что мое поведение неуравновешенно!
Кусая губы, я посмотрела на него.
— Доминик, мне нужно поговорить
Я хотела поскорее оборвать все эти излияния и поговорить о деле. В конце концов, почему этот чиновник полагает, что меня непременно должна заботить его страсть ко мне? Это только его проблемы! И, правду говоря, его манера ухаживать слишком мало пригодна для обольщения женщины.
Я присела на мраморную скамью у журчащего фонтана, какой-то миг молча прислушивалась к воркованию струй во внутренностях каменной чаши. Доминик стоял рядом, заложив руки за спину.
— Садитесь, — сказала я, поднимая на него глаза.
— Нет, мне угодно постоять.
— Как хотите… Вы женаты, Доминик?
— И это спрашиваете вы! — произнес он негодующе.
— Ну, не хотите же вы сказать, что так долго грезите лишь обо мне. Я знаю немного мужские привычки. Мимолетные встречи редко когда рождают крепкую привязанность…
— Что вы можете знать о мужчинах? Вы всегда заняты только собой. Вы используете их и бросаете, когда их помощь или услуги уже не нужны. Вы даже не считаете нужным платить им… хотя бы самым малым.
Я вспыхнула. Наверняка он намекает на то, что я сбежала от него после того, как выздоровела.
— Вы делаете добро лишь тогда, когда ожидаете за него платы? — спросила я резко, считая необходимым как-то ответить на оскорбление.
— А я вам уже говорил, что уже давно ничего не хочу делать даром.
Он задумчиво прошелся мимо клумбы. Обошел фонтан, снова приблизился ко мне и произнес:
— Талейран разъяснил мне, по какому делу вы явились в Париж. Мой патрон, министр Шерер, заинтересовался вами и был бы совсем не прочь получить с вас деньги. Разумеется, если я сперва проведу разведку и поддержу его намерение.
— Какую разведку?
— Если я доложу ему, что подвоха нет… и что взятку можно получить безопасно, не боясь компрометации.
«Какая компрометация? — подумала я насмешливо. — По-моему, ни одно министерство не славится взяточничеством так, как военное».
Вслух я сказала:
— Мне кажется, Доминик, вы вполне можете успокоить своего патрона. Никакой ловушки я ему не устраиваю. Я люблю мужа больше жизни. Я согласна заплатить любые деньги, лишь бы он не был на положении вне закона. Можете так и передать Шереру.
— Конечно. Непременно. Но прежде чем я это сделаю, я должен кое-что обдумать.
— Что?
Он быстро, резко бросил мне в лицо:
— Я спас вас от гильотины, я вызволил вас из Консьержери, я возился с вами, когда вы были при смерти,
Некоторое время я недоуменно смотрела на него, потом вздох облегчения вырвался у меня из груди. Я тихо рассмеялась и, набрав в маленький стаканчик воды, сделала один глоток. Я так волновалась, а этот чиновник просто-напросто хочет денег!
— Имейте в виду, что если я не буду удовлетворен, Шерер и пальцем не пошевельнет ради вас, — проговорил Доминик угрожающе. — Он доверяет мне. Он откажет вам, если я буду против.
— Но вы не будете против. По крайней мере, я постараюсь сделать так, чтобы вы были довольны, мой друг.
— Вы на многое готовы ради мужа? — спросил он с кривой усмешкой.
— На многое.
Он снова трудно глотнул, потом сжал челюсти и, ступив шаг вперед, протянул мне какой-то предмет.
— Возьмите!
Я взяла и с изумлением поглядела на то, что лежало на моей ладони. Это был большой железный ключ довольно грубого вида.
— Что это значит? — спросила я, вскидывая голову.
— Это ключ от меблированных комнат в гостинице на улице Шартр.
Я пожала плечами и тревожно поглядела ему в глаза.
— Не понимаю, — сказала я холодно. — Объяснитесь.
Честно говоря, я уже догадалась, но мне не хотелось верить… в то, что он до такой степени изменился. Что он осмелился даже на подобное бесстыдство…
— Здесь нет ничего непонятного, — произнес он слегка раздраженно, видимо, предчувствуя отказ. — Я буду ждать вас там завтра вечером. Завтра, послезавтра, через неделю — когда угодно!
И, будто желая запугать, он яростно напомнил:
— Это не шутка, предупреждаю вас! Мне надоело быть дураком, каким-то сумасшедшим Пьеро… Я вовсе не таков. Мое намерение решительно. Если вы хотите достичь цели…
Бледность разлилась по моему лицу. В этот миг мне страстно захотелось, чтобы Александр был рядом и хорошенько проучил бы этого наглеца. Этого шантажиста. Этого вымогателя, чье вожделение мне просто противно… Все-таки годы достойной жизни в Белых Липах отучили меня от подобных предложений, и я уже не воспринимала их так спокойно, как во время террора.
— Такова плата, которую вы мне назначили? — спросила я сухо.
— Да! — почти выкрикнул он. — Такова плата, если вам угодно так это называть! Все должно быть оплачено. Не думаете же вы, что…
Он не договорил. Я плеснула ему в лицо водой из стакана, который еще был у меня в руках. Я просто не могла больше терпеть. Эта наглость должна была быть остановлена.
Он умолк, сразу как-то сникнув. Я швырнула к его ногам ключ и, глядя на бывшего комиссара секции с крайним отвращением, произнесла: