Сюжеты Ельцинской эпохи
Шрифт:
Мои участки все показывали двух-трехкратный перевес. Еще более уверенно шли Т. Георгиева и В. Байбуртян. Выигрывали, конечно, не все наши. Но и проигрывающие держались достойно. Время от времени подъезжали другие яблочники из своих окружных штабов. Метался с сотовым телефоном Емельянов. Вел вдумчивые беседы с вновь прибывшими Байбуртян.
Ночь становилась все глубже и глубже. Начались поздравления одних и утешения других. Яблочное руководство загодя стало считать число яблочных мест в Думе. Пять? Шесть? (Наутро оказалось: семь.)
Наконец пришел один мой участок, в котором я проиграл. Там голосовали солдатики. Еще я
В целом же из-за двух проигранных участков из тринадцати мой перевес чуть-чуть не дошел до двукратного. Часов около четырех утра я поехал домой.
Июнь 1997 года.
Вражда и дружба журналистов с рекламщиками
О разграничении журналистского и рекламно-заказного подходов к описанию действительности. 1997 г
Эту статью по предложению заведующего кафедрой теории журналистики РГУ, нашего учителя Александра Ивановича Акопова я написал для журнала «Журналист», где она и была опубликована в июле 1997 года.
Пресса продажна — такое мнение установилось среди читателей. Общественность наловчилась читать между строк. Доходит до абсурда. Одна массовая газета написала про то, как огромная собака пугает соседей. В газету позвонил хозяин собаки и сказал: «Я знаю, чей это ЗАКАЗ».
Иногда прямо обидно, что буквальный смысл статьи читатель не воспринимает. Ищутся какие-то потаенные заказные смыслы. Если я, скажем, захочу написать про директора успешно работающего завода, читатель скажет: «А, ну понятно, заказ». Если завод разваливается и я напишу критическую статью о директоре, читатель скажет: «Интересно, кто его заказал?» Ну а если же я напишу нейтральную статью, то читатель скажет: «Так-так, а в чем же тут заказ?..»
В связи с этим вспоминается притча. У знахаря подрастал ученик, который стал превосходить учителя. Знахарь предложил ему поединок — каждый из них готовит яд, дает сопернику, тот должен выпить, распознать и принять противоядие. По старшинству знахарь первым приготовил яд и дал ученику. Ученик определил зелье и принял противоядие. Настала очередь ученика. Он понимал, что его учитель очень искушен и знает все яды. Поэтому ученик махнул рукой и дал своему наставнику простой воды. Знахарь выпил и никак не мог распознать: что за яд такой, так искусно замаскированный под воду? Так и умер в мучениях.
Искушенный читатель — уже как тот знахарь. Ищет яд даже там, где его нет. Любая острая статья воспринимается как инспирированная и оплаченная. Такое восприятие журналистики, конечно, сильно вредит ее общественному статусу, уничтожает пафос журналистской профессии. Кто виноват в этом — читатель или журналист?
В общем-то, продажная пресса нужна и важна, она цивилизует войну властвующих кланов. Заказные статьи лучше заказных убийств. Однако журналисты должны найти в себе силы показать обществу, что продажная журналистика — необходимая, но все-таки лишь часть отечественной журналистики. Еще не поздно это
Существуют и некоторые объективные предпосылки, приведшие к формированию «продажного» имиджа российской прессы. Не имея рекламного опыта, отечественная пресса не сумела в нужный момент предельно формализовать разницу между профессиональным и рекламно-заказным описанием действительности. А когда читатель не может определить, является журналистский материал заказным либо все-таки журналистским, то при всеобщей коммерциализации массового сознания и упадке нравов он сделает вывод, что материал является, скорее всего, заказным.
Вот если бы для читателя были очевидными формальные признаки рекламы и он был бы приучен, что заказной материал помечается как таковой, то вопрос о продажности прессы свелся бы исключительно к проблеме личного выбора отдельных журналистов.
Естественно, приучать читателя к формальным признакам рекламы — дело не читателя, а журналиста и редактора. Поэтому борьба с «продажным» имиджем прессы в какой-то мере может вестись профессиональными средствами, а не только морально-этическими.
На самом деле это давний (для «взрослых» иностранных журналистик) спор между журналистикой и рекламой.
Наиболее отчетливо противостояние журналистов и рекламщиков ощущается в изданиях, пишущих на экономические темы. В самом деле, надо писать о фирмах, их акциях, их новинках. Простая информация о фирмах может расцениваться как реклама. Здесь хочу сослаться на опыт ростовского еженедельника «Город N» — экономического издания, наработавшего определенный опыт в этой сфере.
Как сопрячь в газете профессиональный интерес журналиста и коммерческий интерес рекламщика?
Решение есть. Журналист создает информационную площадку, на которой потом работает рекламщик. Нам повезло, «Город N» возник в начале 1990-х — как раз тогда, когда формировались в Ростове различные рынки: компьютерный рынок, рынок недвижимости, рынок страхования, банковский рынок, политический рынок и т. д. В газете был взят курс на информационное обеспечение этих рынков. «Город N» стал информационной площадкой для многих ростовских рынков.
А раз так, то со временем у соответствующих фирм возникло желание представить себя на этой площадке. И тогда в дело вступили наши рекламщики. Так появились профильные приложения по компьютерам, по банкам, по недвижимости, где наряду с профессиональной информацией публикуется реклама.
Но это только частичное решение проблемы баланса между профессиональным и рекламно-заказным описанием действительности. Вот журналист создал площадку, на нее пришел рекламщик. И как потом эту площадку делить? Если там будут сплошь заказные материалы, читатель утратит интерес. Вслед за ним утратит интерес и рекламодатель. <…>
Чтобы избежать подозрений в «джинсе», необходимо четко разграничить рекламу и журналистику.
После того, как журналист чередой интересных публикаций создал информационную площадку и на нее пришел рекламщик, встает вопрос о критериях рекламности. Какие отныне тексты считать рекламными, а какие — журналистскими? Ведь информацию хотят разместить все фирмы (если, конечно, площадка создана хорошая). За что брать деньги?
Вот тут и встает вопрос о формальных, очевидных прежде всего для журналиста, а потом и для читателя критериях, отделяющих профессиональное описание действительности от рекламно-заказного.