Сюзи, «Лед Зеппелин» и я
Шрифт:
Я описываю свою книгу о «Лед Зеппелин».
— Некоторые имена придется, конечно, изменить.
Манкс интересуется, будет ли она в книжке и я отвечаю, что да, не исключено.
— Не пиши, что я принимала кокаин до третьего месяца беременности.
Я обещаю не писать. Я–то думал, отличная попытка — завязать на последние полгода. То есть — на четыре с половиной месяца, поскольку ребенок родился слегка недоношенным.
— Как работается в жюри литературного конкурса?
— Очень плохо, — признаюсь я. — Я еще не прочел ни одной книги. Да и коробку–то не открыл, в которой их прислали. Так она и стоит
Ребенок принимается реветь, и Манкс вынуждена закончить разговор. Зачем я только связался? Чего ради Британский совет пригласил меня в жюри своего конкурса «Новая Литература»? Я не прочитал ни одного романа писателей, родившихся в ХХ веке, кроме тех, кого заставляли читать в школе, да я и тогда на них не обращал внимания. Мои мысли занимали Сюзи и «Лед Зеппелин».
Сюзи была такой красивой, такой манящей. По временам Грегу и мне казалось: это божье благословение, что мы живем с ней рядом. А в иные времена казалось, что это проклятие. Я был так несчастен, когда глядел, как она идет по улице, и понимал, что у меня, считай, нет ни единого шанса ей понравиться. В такие времена не оставалось ничего другого, как слушать «Лед Зеппелин» и ждать, пока вырасту, когда дела, быть может, поправятся, хотя уверенности, что так оно и будет, у меня не было.
ДВЕНАДЦАТЬ
Вот список того, что играли «Лед Зеппелин» в «Гринз–Плейхаусе»:
Рок–энд–ролл
За холмами и вдали
Черный пес
Хоп на туманную гору
С тех пор, как я тебя люблю
Дни танцев
Брон–и–орский стомп
Песня остается прежней
Песня дождя
(Кранж)
Лестница в небо
Целая уйма любви (включая: Каждому нужна любовь, Дети буги, Устроим вечеринку, От тебя не оторваться, Я на тебе запал)
Первый бис:
Сердцеедка
Второй бис:
Песня иммигранта
Обрыв связи
Отличная программа. Забойный хеви–металл, кельтские мелодии, прихотливые изломанные электронные блюзы. Великие песни, громкие гитары и куча диковинных шумов. Я любил громкие гитары и диковинные шумы.
— Знаешь, Манкс, если бы когда я учился в школе, мне сказали: «Лед Зеппелин» — это ужасно, слушай–ка лучше Элвиса, — я бы такого человека засмеял. Поэтому я никогда не стану никому говорить, что «Лед Зеппелин» лучше, чем их нынешняя любимая банда. На музыке, которая нравилась твоим родителям, далеко не уедешь. И вообще — мне самому нравится новая музыка. Хотя, признаться, глядя на стайку нескладных «инди» — желторотиков, которые со сцены нудят ни о чем помаленьку, я, бывало, жаждал, чтобы открылся временной портал, и могущественные «Лед Зеппелин» сошли на сцену. Вот так, блядь, должна звучать гитара, — сказал бы я, и попробовал бы кто мне возразить.
Явление «Лед Зеппелин» в Глазго в «Гринз–Плейхаусе» было кульминацией всей моей жизни в Шотландии.
— Хотел бы очутиться там снова? — спрашивает Манкс.
— Что? Мне снова пятнадцать лет и я иду смотреть «Лед Зеппелин» в год выхода «Лестницы в небо»? Конечно, хотел бы.
— Я бы и сама не отказалась, — говорит Манкс, у которой затык с компьютерным проектом и нечем платить за телефон.
ТРИНАДЦАТЬ
Объявление
«Гринз–Плейхаус» был площадкой, где банды играли регулярно. Я уже видел там другие группы; то были столпы прогрессивного рока тех дней, наподобие «Хоквинда», «Зе Ху», «Мотт зе Хупл», «Эмерсона, Лейка и Палмера» и Капитана Бифхарта, но — «Лед Зеппелин»? Куда там! Им некогда в Валгалле. Не исключено, что они снисходили до нескольких важных концертов в США. Я даже мог представить себе, что они наведаются в Лондон. Но Глазго. Не верилось.
В объявлении было сказано, что билеты поступают в продажу по всей стране в 9.00 в пятницу 10 ноября. Я позвонил Грегу.
— Думаешь, правда, приедут?
— Конечно, — сказал Грег. — С чего бы не приехали?
Я не мог объяснить, почему думал, что они не приедут. Ведь вот же, в музыкальной газете напечатано черным по белому — приезжают. Не хотелось признаваться, что я считаю себя ничтожеством и не верю, что «Лед Зеппелин» станут тратить время и играть в городе, где я обитаю.
Возможно, они не знали, что я на самом деле в Глазго. Если не буду высовываться, все, может, и получится. Я увижу «Лед Зеппелин».
— Вот будет клево, — сказал Грег. — Мы увидим Роберта Планта и Джимми Пейджа, и они сыграют «Лестницу в небо» и «Уйму любви» и все–все…
— Это будет фантастика.
Захваченный перспективой Грег начал напевать рифф из «Целой уймы любви» в телефонную трубку и я запел вместе с ним.
Мы стали ходить на концерты с двенадцати лет. «Гринз–Плейхаус» не имел лицензии на продажу алкоголя, на наше счастье, ибо в Глазго было строго по части допуска несовершеннолетних в питейные точки. Будь в «Гринз–Плейхаусе» бар, не видать бы нам всех этих групп.
Народ упрашивал старших братьев, старших товарищей, а в пожарных случаях — и чужих людей купить алкоголь, и в бешеном темпе выпивал по дороге от остановки до концертного зала. По–моему, так было по всей стране.
От публикации рекламы до поступления билетов в продажу оставалось несколько недель, и я ощутил легкое помешательство. Я ловил себя на том, что начинаю дрожать, или впадаю в прострацию, или потею, или таращусь в пустоту. В школе, где и так все было негладко, стало хуже некуда. Я не мог сосредоточиться на уроках. Голову забивал страх, что я попаду под машину и не смогу отстоять очередь за билетом.
Кое–как я справлялся с «лед–зеппелиновским» безумием. Но когда ко мне в гости заглянула Сюзи, одетая в рубашку–сеточку, которая топорщилась в районе пуговиц, и сказала, что несчастлива со своим парнем, с Зедом, — это было уже чересчур.
— Ты идешь на ночь занимать очередь за билетами? — спросила она и я ответил: «да». Иначе их нельзя было достать никак.
— И я иду, — сказала Сюзи. — Можем постоять вместе.
Яркий образ: я прикрываю Сюзи своей армейской шинелью, я согреваю Сюзи в очереди — явился мне и надолго запал в душу.