Т. 04 Дорога доблести
Шрифт:
— Маргрета, я люблю тебя.
— О, и я люблю тебя, да так, что сердце болит.
Кажется, мы оба спали, когда это произошло. Я-то вовсе не был расположен ко сну, но впервые после хождения по углям почувствовал себя спокойным и расслабился, ну и задремал, конечно.
Первым был тот невероятной силы толчок, который нас чуть не выбросил из кровати, затем послышался рвущий барабанные перепонки звук ломающегося металла. Я зажег ночник и увидел, как корабельная обшивка у изножья кровати медленно прогибается внутрь.
Раздался
Уже не помню, как я выбрался из кровати, таща за собой Маргрету. Корабль тяжело накренился на левый борт, мы покатились к внутренней переборке. Я ударился о дверную ручку, уцепился и повис на ней, держась правой рукой, а левой изо всех сил прижимал к себе Маргрету. Теперь корабль повалился на правый борт. В каюту через пробоину ворвался холодный ветер и хлынула вода — мы слышали, чувствовали все это, но видеть ничего не могли. Судно выпрямилось, потом снова упало на правый борт, и меня оторвало от дверной ручки.
То, что произошло потом — моя реконструкция событий; кругом, заметьте, тьма кромешная и сумасшедшая какофония звуков. Мы упали — я так и не отпустил Маргрету — и вдруг оказались в воде.
Видимо, когда судно опять завалилось на правый борт, нас выкинуло через пробоину. Но это лишь догадки. Все, что я действительно знаю — мы вместе упали в воду и погрузились довольно глубоко.
Потом вынырнули. Я прижимал к себе Маргрету левой рукой, как полагается делать, спасая утопающих. Мне удалось оглядеться и вздохнуть, как вдруг мы опять ушли под воду.
Судно было совсем рядом и продолжало двигаться. Дул холодный ветер, раздавался непонятный скрежет, что-то огромное и темное виднелось чуть в стороне от корабля. Но именно корабль пугал меня больше всего, вернее, его винт. Каюта С-109 была далеко впереди — и если мне не удастся отплыть подальше от судна, корабельный винт смолотит нас с Маргретой, как гамбургер. Я еще крепче прижал ее к себе и, изо всех сил колотя ногами, устремился прочь от корабля. Я уже торжествовал победу, ощущая, что грозящая нам опасность со стороны судна почти миновала… и тут с силой ударился головой в темноте обо что-то твердое.
8
И взяли Иону и бросили его в море;
и утихло море от ярости своей.
Мне было удобно и не хотелось просыпаться. Но слабая пульсация в голове раздражала, и, хочешь не хочешь, проснуться пришлось. Потряс головой, чтоб отделаться от этого биения, и тут же набрал полный рот воды. Я откашлялся.
Алек? — голос Маргреты раздался совсем рядом.
Я лежал на спине в теплой, как кровь, воде, соленой на вкус; беспросветная тьма окружала меня. Пожалуй, никогда еще по сию сторону смерти я столь явственно не ощущал себя пребывающим в чреве матери. А может быть, это уже смерть?
— Маргрета?
— О! О Алек!
Я пошарил вокруг, проверил одно, другое, подвигал третьим и четвертым и понял наконец, что плаваю на спине рядом с Маргретой, которая тоже лежит на спине, поддерживая мою голову руками — классическая поза спасателей из Красного Креста. Она делала слабые лягушачьи движения ногами не столько для того, чтобы двигаться, а чтобы держаться на воде.
— Мне кажется, со мной рее в порядке. А как ты?
— Я тоже в порядке, дорогой, особенно теперь, когда ты проснулся.
— Что случилось?
— Ты врезался головой в гору.
— В гору?
— Ледяную гору. Айсберг.
(Айсберг? Я старался вспомнить все, что произошло).
— Какой еще айсберг?
— Да тот, который налетел на наш корабль.
Кое-что припоминалось, но ясной картины пока не складывалось. Ужасный толчок, будто судно с ходу наткнулось на риф, а затем мы оказались в воде… Попытка отплыть подальше и удар обо что-то головой…
— Маргрета! Мы же в тропиках, почти на широте Гавайских островов. Откуда тут взяться айсбергу?
— Не знаю, Алек.
— Но это… — я хотел сказать «невозможно», а потом подумал, что в моих устах это слово прозвучит довольно глупо. — Вода здесь слишком тепла для айсбергов. Послушай, перестань так усиленно работать ногами, в соленой воде я плаваю так же легко, как кусок мыла «Айвори».
— Ладно. Но разреши мне держаться за тебя. Один раз я уже почти потерялась в темноте, ужасно боюсь, как бы это не повторилось. Когда мы выпали сквозь дыру, вода была холодна. Теперь она теплая, значит, айсберг уже далеко.
— Конечно, держись за меня, мне бы не хотелось потерять тебя. Да, вода была холодна. Или она казалась такой по сравнению с чудесной теплой постелью? И ветер был ледяной. А что случилось с айсбергом?
— Не знаю, Алек. Мы же вместе свалились в воду. Ты схватил меня и отплыл подальше от корабля. Я уверена, что именно это нас спасло. Однако было так темно, как бывает только в декабрьские ночи, дул страшный ветер, и во тьме ты врезался головой в лед. Именно тогда я чуть не потеряла тебя. От удара ты лишился сознания, твои руки разжались и ты меня отпустил. Я ушла под воду, нахлебалась, всплыла, отплевалась, а тебя найти не смогла. Алек, никогда в жизни я еще так не пугалась! Тебя не было нигде. Я ничего не видела, я шарила руками кругом, но не могла до тебя дотянуться, я звала тебя, но ты не отвечал.
— Прости меня.
— Я знала, мне нельзя впадать в панику. Но я решила, что ты утонул. Или тонешь, а я ничем не могу помочь. Но, хлопая руками по воде, я наткнулась на тебя, ухватилась за тебя, и все стало хорошо… хоть ты и не подавал признаков жизни. Но я проверила — твое сердце билось сильно и ровно, значит, в конце концов все должно было обойтись — и мне даже удалось перевернуть тебя на спину и поддерживать твое лицо над водой. Прошло много времени, прежде чем ты очнулся, и теперь все действительно просто чудесно.