Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
— Ладно, ребята, — скомандовал он, — встать к стене!
Они подчинились — неохотно, но быстро. Сержант приказал:
— Капрал, приступай к делу.
Мальчишка-судомойщик глядел на все круглыми глазами. Он уронил стакан. Тот подпрыгнул на каменном полу, издавая звон, похожий на звон колокольчика.
Мужчина, что допрашивал Дейва, заговорил:
— В чем, собственно, дело?
Сержант ответил с приятной улыбкой:
— Заговор — вот в чем. Всех вас, разнообразия ради, забирают в армию.
— Вербовщики! —
Капрал деловито выступил вперед.
— В колонну по два! — выкрикнул он.
Однако маленький человечек еще не сказал своего последнего слова.
— Мне не понятно, — возразил он. — Мы же заключили мир со Свободным Государством всего три недели назад?
— Тебя это не касается, — сказал сержант, — и меня тоже. Мы берем всех пригодных к службе, кто не занят в важных отраслях экономики. Двигай!
— Тогда меня брать нельзя.
— Это еще почему?
Человечек показал им обрубок руки. Сержант поглядел на него, потом на капрала, который неохотно кивнул головой, и сказал:
— О’кей, но утром зайди в участок, зарегистрируйся.
Они уже шли к двери, когда Алек вырвался из шеренги и с криком забился в угол.
— Вы не смеете! Не пойду! — в руке он сжимал весьма серьезного вида виброклинок, а правую сторону лица тик свел так, что в углу рта обнажились зубы.
— Взять его, Стиве! — приказал капрал.
Рядовой двинулся было, но тут же застыл, когда Алек направил на него вибронож. Ему вовсе не хотелось ощутить между ребрами клинок, а сомнений в опасности этого полубезумного истерика у него не было. Капрал флегматично и лениво направил небольшую трубочку в точку прямо над головой Алека. Дейв услышал тихий щелчок и тонкий звон. Алек еще несколько секунд простоял без движения, на его лице выразилось такое напряжение, как будто он мобилизовал все свои силы на борьбу с чем-то невидимым. Затем он медленно соскользнул на пол. Судорога исчезла, выражение лица смягчилось. Теперь он выглядел усталым и чем-то удивленным ребенком.
— Пусть двое возьмут его, — распорядился капрал. — И вперед!
Сержант вышел последним. У двери он задержался и спросил Матушку:
— Линялого давно не видала?
— Линялого? — Она очень удивилась. — Так он же в тюряге.
— Ах, да… в самом деле… — и вышел.
Мейги отказался от поднесенного Матушкой Джонсон стаканчика. Дейв поразился, увидев, что тот впервые казался по-настоящему встревоженным.
— Не понимаю, — бормотал Мейги про себя, а потом спросил безрукого: — Эд, просвети меня.
— Да ведь новостей с тех пор, как тебя замели, почти не было, Линялый. Договор-то подписали раньше. Судя по газетам, я предполагал, что все на какое-то время улеглось.
— Я тоже. Но правительство, видимо, опять готовится к войне, раз объявило всеобщую мобилизацию. — Он встал. — Мне необходима информация… Эл!
Поваренок
— Чиво тебе, Линялый?
— Сбегай, да почеши языки с пятью-шестью нищими. Постарайся разыскать их «Короля». Знаешь, где его логово?
— Еще бы! За Аудиторией.
— Выясни, что тут заварилось, но не говори, что это я послал тебя.
— Бу еде, Линялый. Жди! — мальчишка исчез.
— Молли!
— Что тебе, Линялый?
— Сходи на улицу и проделай то же самое с несколькими панельными девицами. Я хочу знать, что они слыхали от своих клиентов.
Она кивнула в знак согласия. Мейги продолжал:
— Хорошо бы разыскать ту рыжую малышку, что патрулирует Юнион-Сквер. Она даже из мертвого выманит любой секрет. Вот тебе… — он вытащил из кармана пачку банкнот и отсчитал ей несколько. — Лучше возьми эту капусту с собой… Может, придется давать взятку копу, чтобы выпустил тебя из того квартала обратно.
Разговаривать Мейги был не расположен и потребовал, чтобы Дейв ложился спать. Тот подчинился без разговора, так как не спал ни минуты с тех пор, как въехал в Ковентри. Ему казалось, что с того времени прошла целая жизнь. Он жутко устал. Матушка Джонсон устроила ему постель в темной душной комнатенке на том же подвальном этаже. Никаких гигиенических удобств, к которым он привык, тут не было — всяких этих эйр-кендишн, усыпляющей музыки, гидравлических матрасов, звуконепроницаемости, да и от автомассажа пришлось отказаться. Но он слишком устал, чтобы думать об этом. Впервые в жизни он заснул не раздеваясь.
Проснулся он с головной болью, во рту будто конный полк ночевал, а сердце томило предчувствие неминуемой беды. Сначала он никак не вспомнить — где он находится, думал, что все еще в арестной камере — там, снаружи. Обстановка, окружавшая его, была неизъяснимо омерзительна. Он хотел было вызвать служителя и заявить протест, но тут память вернула его к вчерашним событиям. Он вскочил с постели и обнаружил, что кости и мышцы ноют, и — что еще хуже — он, против обыкновения, неимоверно грязен. Более того — у него чесалось все тело.
Он вышел в общую комнату и застал Мейги сидящим у стола. Тот приветствовал Дейва:
— Привет, малыш! А я уж собирался тебя будить. Ты проспал почти целый день. Поговорить бы надо.
— О'кей, только попозже. Где тут «Освежение»?
— Вон там.
Все это вовсе не походило на знакомые Дейву туалетные комнаты, но, несмотря на покрытый жидкой грязью пол, ему удалось хоть частями кое-как помыться. Затем он обнаружил, что здесь нет полотенца из сухого подогретого воздуха, и пришлось вытереться собственным носовым платком. Новой смены платья тоже не было. Пришлось выбирать — либо надевать старое, либо ходить голышом. Он вспомнил, что ничего в Ковентри насчет нудизма не слыхал даже в спортивных передачах — надо думать, нравы тут были другие.