Т. 12 Фрайди

Хайнлайн Роберт Энсон

Вошла Бетти и внесла чай. Мне показалось, что последняя фраза Фредди предвещала ее приход. Она села в «лотос» на кровати и присоединилась к нам. Потом мы все встали и позавтракали. Я съела овсянку со сливками, потом два свежайших яйца, кусок кентерберийской ветчины, порцию жареной картошки, горячие тостики с клубничным джемом и апельсин. Все это было запито крепким чаем с молоком и сахаром. Знаете, если бы весь мир завтракал так, как это делают в Новой Зеландии, наверное, в нем давно б уже не было никаких политических конфликтов!

Фредди к завтраку завернулся

в лава-лава, а Бетти не стала одеваться. Я последовала ее примеру. Воспитанная в приюте, я была лишена возможностей в тонкости изучить этикет людей, но одно я усвоила четко — женщина должна одеваться — или раздеваться — так, как хозяйка дома. Не скажу, чтобы я так уж привыкла разгуливать голышом при людях, но с Бетти это выходило как-то само собой. Мне было интересно узнать, как бы она себя повела, если бы узнала, что я — не человек. Выгнала бы? Вроде бы не должна, но проверять мне не хотелось, чтобы не испортить такой восхитительный завтрак.

Фредди доставил меня в зал ожидания в одиннадцать двадцать, послал кого-то к Яну, чтобы тот выписал для меня пропуск. Когда я оказалась в салоне, Ян пристегнул меня ремнями к креслу и тихо поинтересовался:

— Скажи честно, ведь тебе тогда не нужна была моя помощь?

— Нет, — созналась я. — Я соврала. Но мне было очень приятно.

— Мы в Виннипеге неплохо проведем время. Я успел позвонить Жанет и сказал, что ты обедаешь с нами. А она велела сказать тебе, что ты и завтракать будешь с нами. Она считает, что глупо улетать из Виннипега посреди ночи, — знаешь, у нас там такие сволочи эмигранты, что могут на месте пристрелить за здорово живешь.

— Ну, это мы с ней обсудим, когда доберемся.

(Ах, капитан, капитан, а кто же мне с ясными глазами говорил, что никогда не женится, потому что всюду летает, как странствующий альбатрос? Интересно, сам-то ты помнишь об этом? Что-то не похоже…)

— Все будет нормально. Жанет не доверяет моему мнению о женщинах: она считает, что я тупой солдафон и страдаю предрассудками. Но зато она доверяет' Бетти, а Бетти ей уже позвонила. Жанет знает Бетти больше, чем меня, — они жили вместе в Мак-Гилле. Там я познакомился с Жанет, а Фредди — с сестренкой. Мы дружно развлекались. Эх, времечко было!

— Бетги такая милая! Жанет похожа на нее?

— И да и нет. Жанет была вожаком нашей компании. Прости, но мне пора притвориться капитаном. На самом деле этот оловянный гроб ведет компьютер, а как — это я собираюсь выяснить на следующей неделе.

Он ушел.

После оздоровительного катарсиса — пьяной сатурналии с Яном, Фредди и Бетти — я могла более трезво подумать о своей бывшей семье. Неужели меня правда обманули?

Я ведь подписала этот идиотский контракт добровольно и последнее предложение видела прекрасно, но никогда не думала, что до этого дойдет. За что же я платила — за секс?

Нет, Яну я сказала правду. Секс есть везде. Я платила за счастье, за радость быть своей среди своих. За то, чтобы быть членом семьи, — особенно за такие маленькие радости, как переодевание обмочившихся детишек, мытье посуды и игры с котятами и щенками.

Да-да, кошка Подножка для меня всегда была важнее Аниты, хотя я даже думать об этом себе не позволяла. Я старалась любить их всех, пока вспышка — катастрофа с Эллен — не залила светом кое-какие темные углы.

Теперь так… Я точно знала, сколько дней провела в семье — бывшей семье. Простая арифметика говорила, что стоимость моей комнаты и пропитания обошлась мне за время моих коротких отпусков больше четырехсот пятидесяти новозеландских долларов в день.

Цена высока даже для шикарного курорта — а ведь семье мое пребывание стоило раз в сорок меньше. На каких финансовых условиях присоединились к семье в свое время остальные члены, я не знала.

Может быть, Анита, понимая, что мужчины от меня без ума, и зная, что дома я жить не стану, потому что не могу оставить работу, решила привязать меня к семье на условиях, выгодных для семьи, — то есть для Аниты? Трудно сказать. Я так мало знала о семейной жизни людей, что не могла судить об этом — не могла даже теперь.

Но одному я научилась — меня удивил Брайен тем, что отвернулся от меня в одночасье. Я считала его старшим, более мудрым, самым добрым в семье — тем, кто поймет и примет меня такой, какая я есть.

Может, он и смирился бы с этим, если бы я не избрала такой откровенный способ демонстрации своих способностей?

Да, я подвергла его страшному унижению — предложила помериться с ним силой. А такое унижение не в силах снести ни один мужчина. Я задела его мужское самолюбие.

Если не собираешься убить мужчину немедленно, никогда не бей его между ног. Даже символически. А может, именно символически — не бей!

ГЛАВА 9

Кончилось свободное падение, и я испытала любимое, ни с чем не сравнимое чувство сверхзвукового скольжения. Компьютер трудился вовсю, смягчая перегрузку, но все равно было слышно, как дробно постукивают зубы у пассажиров. А про меня и говорить нечего — было впечатление, что я вся дрожу после такой ночки.

Трансзвуковой барьер мы преодолели довольно резко, а потом летели со сверхзвуковой скоростью. Кое-где в салоне время от времени кто-то вскрикивал. Наконец движение прекратилось, все пассажиры по инерции качнулись вперед — мы приземлились. Я облегченно вздохнула. Хоть я и обожаю полубаллистические полеты, все равно чувствую себя в напряжении от старта до приземления.

Мы взлетели с Северного острова в полдень в четверг, а в Виннипеге приземлились через сорок минут, но в девятнадцать сорок предыдущего дня — в среду. (Нет, я ничего не напутала. Не верите — посмотрите на карту временных поясов.)

Я снова осталась в салоне, как в день нашего знакомства, и подождала, пока вышли остальные пассажиры. Капитан снова взял мою сумку. На сей раз он сопровождал меня как старый приятель — это было просто замечательно! Он вывел меня через служебный выход, и мы вместе подошли к таможенникам. Свою сумку он поставил на стойку. Офицер-таможенник и не прикоснулся к ней.