Та, которая покупает
Шрифт:
«Я слишком стара для подобных игр», — думала Уэсли, пока такси ползло к ее дому.
Если бы только она умела помнить о себе, когда встречалась с Майклом.
Глава 3
Вниманием жителей Бостона целиком и полностью завладела чудовищная автокатастрофа, в одночасье унесшая жизни четырех подростков. Их семьи показывали по всем телеканалам, а в газетах твердили, какими хорошими ребятами они были, как любили спорт, встречались с девушками. Ни у кого не хватало духу задать вопрос, который не давал покоя всему городу: «Почему в таком случае четверо добропорядочных молодых людей бежали от полиции после ночной попойки на вечеринке, где собрались одни только несовершеннолетние, в одном из самых
Час спустя она вышла на улицу, ощутив на себе тепло субботнего дня, и направилась к реке Чарльз на пробежку. Город наводнили студенты, молоденькие девушки с младших курсов в сандалиях, топиках на бретельках и низко сидящих на бедрах юбках, а также юноши в широких мешковатых шортах с карманами и кроссовках для катания на скейтборде. Молодежь разгуливала повсюду.
Сориентироваться в городе было довольно трудно. Никаких прямых, четко обозначенных улиц, никакой логики в их расположении. Предварительное изучение местности и огромный запас карт не особо облегчали жизнь. Так что прогулки по городу отнимали массу времени и грозили непредвиденными осложнениями. Неужели эти люди никогда не слышали о регулярном расположении улиц? Порой улицы заканчивались на повороте, а потом продолжались опять, но уже под другим углом. Следовать указаниям в путеводителе было без толку. Стоило Уэсли это сделать, как она тут же сбивалась с пути.
Стараясь понять культуру Бостона, она иногда чувствовала себя иностранкой. Она училась не здороваться и не улыбаться людям в лифте или тем, с кем случайно столкнулась в метро, и даже водителю троллейбуса. В Бостоне никто не приветствовал друг друга просто из вежливости. Если ты все-таки делал это, бостонцы бросали на тебя подозрительный взгляд, медленно и осторожно отходили в сторону, хватаясь за кошельки и портфели, в которых, как казалось, заключена вся их жизнь.
Ее квартира перестала представлять собой хаотичное нагромождение нераспакованных коробок и теперь уже больше напоминала жилье. В магазине товаров для дома в районе Фенвей были куплены голубые, как яйца дрозда, занавески и шторы. В той же цветовой гамме она декорировала ванную. Наконец ее жилище стало пригодным для жизни. Она больше не боялась возвращаться после целого дня занятий в унылую квартирку, где царил кавардак.
Она сильно скучала по своей «хонде-аккорд». Старалась как можно больше ходить пешком, а не ездить на метро, но прекрасно понимала, что с наступлением зимы придется изменить своей привычке.
Она уже не сомневалась: тянущаяся вдоль реки Чарльз дорожка для пробежек длиной двадцать три с половиной километра станет ее собственным оазисом в городской суете. Здесь она успевала обдумать все, что ее волновало, даже если мимо проносились толпы бегунов. Во время первой же пробежки она решила, что начнет готовиться к осеннему марафону, чтобы иметь возможность участвовать в Бостонском марафоне в апреле будущего года. Теперь она бегала пять дней в неделю.
У нее все в порядке, решила она в эту субботу. Она шагала медленно и размеренно, далеко выбрасывая ногу вперед, и предупредительно пропускала других бегунов. Учиться в бизнес-школе — дело нелегкое, и здесь нет ничего удивительного. Большинство курсов давалось с огромным трудом, но и этого можно было ожидать. Она чувствовала прилив сил. И все благодаря учебе и тому, что задалась целью подготовиться к марафону, найти хороших и верных друзей. Вот ее главные желания! Она решила, что добьется всего, даже если придется преодолеть себя.
Она кивнула пожилому седовласому мужчине, которого встречала практически
— Держишь хороший темп, — неторопливо проходя мимо, заметил он.
Она прокричала в ответ «спасибо» и улыбнулась.
«Может, этот город и не такой уж недружелюбный».
Вернувшись домой, она обнаружила на автоответчике три сообщения: одно от мамы и два от Ланы.
Прослушивая сообщения, Уэсли невольно улыбалась. Мама хотела знать, почему она не звонила домой всю неделю. Лана, совершенно верно предположив, что у Уэсли нет никаких планов на сегодняшний субботний вечер, приглашала ее еще на одну вечеринку.
«Соберется довольно модная публика, так что надень что-нибудь симпатичное», — напутствовала она Уэсли в последнем сообщении.
«Что-нибудь симпатичное», — раздумывала Уэсли. Она взяла с собой два черных платья, набор украшений из жемчуга, приобретенный несколько лет назад для собеседования при устройстве на работу, и пару красивых замшевых туфель от «Стюарта Вейцмана», купив которые она еще несколько недель чувствовала себя виноватой.
«Может быть, мне лучше остаться дома», — раздумывала Уэсли. Ей начинала надоедать роль бедной родственницы при эффектной Лане, куда бы они ни шли: в ресторан, бар или на вечеринку. Не то чтобы Уэсли ревновала — она просто чувствовала себя неловко в центре всеобщего внимания. Сначала ее это забавляло и даже нравилось, но теперь ей все чаще хотелось вернуться на задний план, где она счастливо пребывала всю свою жизнь. В школе она проявила себя способной спортсменкой, но не настолько выдающейся, чтобы завоевать расположение всех сверстников; в старших классах у нее были друзья, но уж точно не из числа крутых школьных заводил; на работе — пара замужних знакомых; она никогда не думала, что у нее есть что-то общее с коллегами, проводящими ночи напролет в клубном угаре. Она считала их несерьезными и ограниченными, полагая, что ее прочные отношения с Майклом давали ей над ними неоспоримое преимущество. Она ощущала свое превосходство по понедельникам, когда они делились друг с другом воспоминаниями о неудавшихся свиданиях. Ее положение намного лучше, думала она тогда. После разрыва с Майклом оставаться в их компании, такой же одинокой, как и все они, стало невыносимо. Она была почти уверена, что они смеются над ней, отпускают язвительные замечания и жалеют. Миз Я-Встречаюсь-с-Врачом-и-Мы-Собираемся-Пожениться теперь стала ничем не лучше их: одинокая женщина, которой скоро стукнет тридцать, без определенных планов на будущее. Теперь преимущество было на их стороне, и она это прекрасно понимала. Они-то знали, как справляться с неудачами в личной жизни.
За последние несколько недель, проведенных с Ланой, для нее открылся совершенно новый мир, частью которого она невольно стала, будучи к этому абсолютно неподготовленной. Уэсли страшно раздражало, что какая-то двадцатисемилетняя девица диктует ей, какую одежду покупать, в какие рестораны ходить («Дорогая, мне плевать, хорошая там кухня или нет, и, коли на то пошло, тебя вообще не должны видеть в „Чизкейке“ или любой другой сетевой забегаловке»), каким должен быть маникюр («Ногти не слишком длинные, мы не в гетто») и прическа («Больше, больше светлых прядей — в тебе должна быть изюминка»). Она неохотно подписала чек на триста долларов в салоне, мысленно проклиная надменных стилистов, которые одаривали ее такими же оценивающими взглядами, как и Лана в первый день их знакомства.
Уэсли прокалывалась на всем. Девушку вполне устраивал ее внешний вид, и у нее не было ни малейшего представления, как заделаться настоящей модницей. Более того, она даже толком и не понимала, что значит быть модной, поскольку единственными журналами, которые она читала, были «Форчун» и «Ньюсуик».
— Ты что, и правда не знаешь, кто такой Роберто Кавалли? — Лана не верила своим ушам. — Будешь ходить в этом ширпотребе из торговых центров, дорогая, можешь вообще забыть о свиданиях.