Та, которой не было

Дэшоу Алиса

– В чем, вам кажется, могла заключаться проблема для него?

– В том, что я была угрозой его авторитету. С одной стороны, на людях он вроде как гордился моими оценками, достижениями, сертификатами и победами на олимпиадах и конкурсах, но с другой стороны, он как-то наорал на меня, когда я показала, что знакома с историей религии лучше него. Он орал, что у меня дерьмовое образование на фоне того, какое получил

он. Такое впечатление, как будто это было состязание за звание самого умного, самого признанного, самого талантливого и успешного в профессиональном плане. Это, кстати, я тоже расцениваю, как предательство, он воспитывал меня с любовью к знаниям и учебе, а как только у меня начало это получаться, и учитель стал превосходить ученика, так сразу ученик стал омерзителен учителю, стал для него чужим, и тот решил от него отказаться. Мой отец очень любит детей, очень любит, чтобы ему смотрели в рот и верили на слово, а я перестала это делать. Вот и последовало наказание. И мне кажется, если бы я была парнем, он тогда бы мог надеяться на то, что я пойду по его стопам и как бы стану его наследником, а вот девчонке он этого простить не мог.

– Мне кажется, это достаточно сложный и запутанный вопрос, Кэрри. Давайте, попытаемся сейчас выделить самую раннюю болезненную точку, проанализировать ее, а потом двигаться дальше во времени. Если вернуться к тому, с чего вы начали, – с самых первых ваших воспоминаний об отце, и пока не брать во внимание гендерные роли и ваше взросление, есть ли что-то в непостоянном отношении вашего отца к вам, на что бы вы еще хотели обратить внимание?

– Наверное, уже нет. В тех воспоминаниях мне было важно найти для себя объяснение, почему он наедине со мной так часто срывался и орал, откуда брались те самые приступы ярости, но теперь я думаю, что этот вопрос проработан.

– Хорошо. А если я вас сейчас попрошу это закрепить и кратко сформулировать, как бы это прозвучало? Какое значение для вашей жизни сейчас имеет тот прошлый опыт?

– Я думаю, взрывы агрессии отца в отношении меня в то время объясняются тем, что я напоминала ему его мать своим независимым и свободолюбивым характером. Боясь потерять авторитет, он и срывался на меня, но во время этих порывов передавал мне то чувство, которое, как ему казалось, испытывала при общении с ним она – стабильной холодной уравновешенности,

самодостаточности, уверенности в себе, спокойствия и ясности ума. Это чувство мне по душе и сейчас мне его очень не хватает в жизни. Я забыла о нем совершенно, так как пыталась либо вообще не думать об отце, либо видела в ссорах с ним свою вину, но теперь оно вернулось, и я очень надеюсь взрастить его в себе еще больше. Думаю, что самое важное в нашей с вами работе над этим эпизодом, то, что я поняла, что это чувство может существовать отдельно от ссор и выяснений отношений, что им как плащом, можно пользоваться тогда, когда это необходимо.

– Это очень хороший вывод. Мне нравится, как вы его сформулировали, Кэрри. Есть ли еще что-то, что вы могли бы добавить по поводу этого эпизода?

– Да, сейчас мы разобрали чувство, которое мне удалось вспомнить достаточно отчетливо. Но, мне кажется, должно быть что-то еще, из-за чего при общении со мной у отца включалась такая реакция, и я могла напоминать ему его мать. Конечно, это могло бы быть и что-то сугубо его личное, но если бы в моем характере не было совсем ничего схожего, хоть приблизительно, то и ссор бы не было. У меня есть только смутные представления, что это может быть некое сочетание независимости, самодостаточности, какого-то упрямства не подчиняться и не сдаваться. Как вы считаете, доктор Роуз?

– Кэрри, а что, если все гораздо проще? Если воспользоваться бритвой Оккама, то, то чувство, которые вы испытывали во время ссор с вашим отцом, это тот фрагмент вашей личности, который также видел в своей матери и ваш отец. А вы испытывали чувство, которое только что описали мне, именно по той причине, что могли, что у вас обеих эти фрагменты похожи. Это также и было причиной, которая включала приступы агрессии отца, и если ей, как матери, он свою злость показывать, возможно, не мог, то вам, как ребенку, он ее показывать не боялся. Чтобы было еще понятнее, можно представить себе это так. В вас от рождения это чувство было заложено в виде некоторого семени, маленького зародыша, у вашей бабки, матери отца, оно в силу ее опыта уже сформировалось в полноценное дерево. Ощутив ваш потенциал, это семя, ваш отец таким образом через конфликты с вами помог этому семени раскрыться и прорасти.

Конец ознакомительного фрагмента.