Та, которой нет
Шрифт:
Бархатов потянул за узел галстука, освобождая горло.
– Запри дверь, – он снова оглядел фигуру Вероники. Кажется, она поправилась на несколько килограмм, и это явно делало её старше. Ну, не жить же он с ней собрался, в конце концов. Та, которая удовлетворяла его желания, теперь лежит окоченевшая на дне промёрзшей реки…
– Кирилл Андреевич, – произнесла Вероника, не двигаясь с места. Оглядев стол, она заметила треснутый стакан и лужу. – Мне очень жаль… Это так страшно…
Бархатов подошёл к ней и заправил выбившийся локон за ухо девушки.
– Кирилл Андреевич, – Вероника вдруг резко положила ладонь на его руку и крепко сжала останавливая. – Вам плохо, я всё понимаю, но…
– В чём дело? – спросил Бархатов достаточно громко, чтобы секретарша буквально подскочила на месте.
– Кирилл… Андреевич, я замуж выхожу через месяц.
Брови Бархатова приподнялись от удивления.
– Ты?
Прозвучало это в том же духе, что «И ты, Брут». Медленно опустив руку, смотрел на неё, ожидая продолжения.
– Я говорила тебе… вам… Подумала, что на свадьбу приглашать, наверное, не стоит… Я надеялась, что… ты поймёшь… – путанно произнесла Вероника, моментально покрывшись рваным румянцем. – Мы ребенка хотим.
Раньше Бархатову очень нравилась эта её способность даже в самые откровенные моменты краснеть, словно наивная девочка. Но Веронике до чистого ангела было так же далеко, как до Луны.
– Я не претендую на ни на тебя, ни на отцовство для твоего будущего ребёнка, – криво усмехнулся Кирилл. – У меня нервы на пределе. Мне просто нужна хорошая разрядка. – Он стащил галстук и бросил его на стол, попав в центр лужи. Попрощавшись с шёлковым творением за триста евро, он перевёл мрачный взгляд на секретаршу.
По лицу Вероники текли слёзы. Нос её распухал прямо на глазах, и две мокрые полоски расчертили идеальный до этого макияж на щеках. Вероника сглотнула, всхлипнув, и через силу стала опускаться на колени перед Бархатовым, держась за его локоть. Кирилл ещё помнил, как были грациозны и плавны её движения раньше. Не такие, как у Стаси, конечно… Вероника никогда не любила Бархатова, но он ей нравился. И Кирилл знал это. Он видел интерес в её глазах с самого первого дня знакомства в его офисе. Их сближение произошло так же быстро, как он выпивал первую чашку кофе по утрам. Молодая, толковая баба, которая знает, чего хочет.
Бархатов был успешен и хорош собой. Любая женщина задерживала свой взгляд на его лице и фигуре, замирала от звука его голоса и дрожала от случайного прикосновения. Вот только Бархатов старался ни к кому не прикасаться даже случайно. Он был достаточно брезглив и бережлив по отношению к себе, и именно это влияло на выбор его окружения. Вероника не была глупой, и тем более, ветреной. Бархатов знал, что она ни с кем не спала и не встречалась, пока находилась в отношениях с ним. Собственно, в каких отношениях – договорённости.
– Ты же сам сказал…
Бархатов смотрел на неё сверху вниз – на то, как она пытается одеревеневшими пальцами расстегнуть ремень, как её светлая макушка подрагивает от еле сдерживаемых рыданий. Он отодрал от себя её руки:
– Умойся. Не хватало ещё, чтобы тебя увидели с таким лицом. – Кирилл вернулся за стол и тяжело опустился в кресло.
– И-извините, – прошептала Вероника, но Бархатов из-за стола уже не видел её лица.
– Убери здесь всё. И… забудем про это, – глухо сказал Бархатов.
Вероника засуетилась, промокая разлитую воду бумажными салфетками:
– Звонил Гордецкий, – она высморкалась. – Опять спрашивал, что ты… вы решили по поводу реконструкции. Напоминал про обещание.
Кирилл потёр левую ладонь – верный признак прибыли. Странно так реагировать на слова о Гордецком – что можно взять с этого придурка и его вертепа, то бишь, театра. Бархатов покачал головой – зря он так… Стасю он нашёл именно там.
– Что ему передать? – робко вставила Вероника.
– Ты его любишь? – вдруг спросил Бархатов.
– К-кого? – не поняла секретарша.
– Того, за кого замуж выходишь.
– Он очень хороший, – снова покраснела Вероника. – Мне с ним спокойно…
– Дура ты…
– Ага, – быстро согласилась она. Губы ее опять страдальчески задергались. – Кирилл, мне очень жаль…
– Ладно, иди. Забудь всё, – поморщился Бархатов.
– Спасибо, Кирилл… Андреевич, – Вероника приложила руки с осколками стакана к груди и попятилась к выходу. – И вообще, спасибо за всё! За клинику, за маму… Сама бы я не смогла, это такие деньги… Спасибо…
Когда дверь за ней закрылась, Бархатов нахмурился. Ах да, конечно, мать Вероники с каким-то заболеванием – он даже не углублялся в эту тему. Пансионат, уход, сиделка…
– Какого чёрта? – хрипло произнёс он и сжал голову в тисках собственных рук.
10
Воскресенье. Влада
Выходной день прошёл словно в тумане. Перед глазами Влады постоянно возникала картинка из ресторана, Бархатов и Стася. Внутри зародилось какое-то новое чувство, замешанное на злости и сожалении. Его горечь разъедала, изводила, лишала сил. Ко всему прочему добавилось першение в горле и головокружение. В субботний вечер она промёрзла и снаружи, и внутри.
Никакие слова и мысли не способны были успокоить её. Хотелось выть от осознания собственной никчёмности. На что она надеялась? Что Бархатов выберет её? Нет, нет и нет!!! Но не Стасю же… Чёртова Стася…
***
…– Почему ты бегаешь от меня? – Стася поймала её у двери в туалет.
Влада огляделась и напряглась, оставшись с ней наедине.
– Я не бегаю. Уроков много.
– А… – усмехнулась Стася. – А я думала, боишься, что побью.
У Влады перехватило дыхание, что не осталось незамеченным. Стася скривила губы: