Та, которую я люблю
Шрифт:
– Наверное. Всё утро в рыданиях, кончилось тем, что посадили в машину к Паше и отправили в город.
– Да радовалась бы, глупая, что с лестницы не спустил, в чём мать родила, - зло фыркнула Вероника.
– Он с таким лицом заходил в номер - я думала, там засел террорист или вор, и огребет сейчас по первое число.
И рассказала о сцене в номере Ледяного.
Дамы слушали с подобающим деликатному вопросу вниманием. А потом принялись хохотать - все трое. Наверное, очень уж живо представили себе эту сцену.
– Вы не знаете, она ключи-то отдала или как?
– спросила Вероника,
– Отдала, я видела, - простонала Лариса Петровна.
– Почтенная бабушка на неё зыркнула, как ведьма, ключи цапнула и пошла посмотреть, всё ли там в порядке.
– Где она их только взяла, - изумилась Маргарита Романовна.
– Так есть же у администратора запасные, от любого номера, - пояснила Лариса Петровна.
– Мы тут были в прошлом году с детьми, забыли ключ внутри и захлопнули дверь. Нам открыли как раз запасным.
– А об чём конкретно рыдала-то?
– с усмешкой поинтересовалась Маргарита.
– О том, что жить теперь не хочет, - ответная усмешка Натальи выглядела какой-то кислой. – Такой позор, такая обида.
– Вот и не надо было позориться, - назидательно произнесла Лариса Петровна. – Про Марину Бойко, кстати, слышали, Вероника Андреевна?
– Нет, а что с ней?
– Танцевала с Померанцевым, поскользнулись в разлитом шампанском, грохнулись на пол. Померанцева ещё ночью в город отправили, а Марину – утром, сказала, что голова сильно болит.
– Ну так ещё и пить меньше надо, - сказала Маргарита Романовна. – Не умеешь – не пей. Братцы Ледяные сколько выпили? А и танцевать, и на гитаре, ну может, разве что, чуть замедлились против обычного.
– Повезло вам, - закивала Лариса Петровна. – В вип-клуб попали.
– Знаешь, звали всех адекватных, кто по дороге встретился. Я вот сама с ними не пошла, теперь немного жалею, после Ритиного рассказа, - Наталья налила себе ещё кофе.
А Вероника подумала – как хорошо, что они вчера не уединились в лес, а пошли толпой. И так разговоров хватает, а было бы ещё больше.
31. Вик
И только солнце снова будило его, дыша в висок
Олег Медведев
Воскресенье началось ближе к полудню. И началось с голодного, или скучающего – а хрен бы его знал – полосатого чудовища. Принц, мать его кошачью, Чарльз несколько раз галопом проскакал по Виковой спине, а потом брякнулся на подушку с той стороны, где торчал нос, и принялся осторожно трогать его, то есть нос, лапой.
– Уйди, чудовище, - сказал Вик.
Или только подумал? Потому что чудовище не собиралось никуда уходить. После нескольких попыток сковырнуть Вику нос страшный зверь попробовал взгромоздиться ему на голову, и этого уже Вик не перенёс. Он сел на кровати, сгрёб кота в охапку и спросил:
– Зверь лесной, чудо морское, ты чего вообще, а?
Довольный зверь прикрыл глаза и включил тарахтелку. Вот ведь!
Вик нашёл телефон, обнаружил в нём ответ от Вероники – видимо, у неё тоже уже утро – и написал ей. Она сразу не ответила – да мало ли, что там вообще происходит, на этой турбазе, то есть он это выяснит, конечно,
В общем, дальше уже было не до сна. После душа и после кофе жизнь стала казаться довольно сносной. Пили вчера не особо, без похмелья удалось обойтись. И то хорошо.
Но какова девка-то! Интересно, сама придумала забраться к нему в номер или надоумил кто? Сейчас Вику казалось, что во всех сплетнях и дурацких ситуациях в конторе виновата Марина Бойко, но он понимал, что не Мариной единой, как говорится.
Вик позвонил Паше, тот отозвался, но был сонный и слабо соображающий. В процессе разговора очнулся, доложил, что доставил домой девицу Сашеньку, которая всю дорогу рыдала так, будто её самое малое уволить обещали, а ей так-то вчера грамоту дали и денежную премию. Также доложил, что ночью, оказывается, было происшествие – сотрясение мозга у Померанцева, который сначала криво открывал шампанское – после водки, именно после водки – и залил к херам весь пол, а потом подхватил на руки Марину Бойко и потащил её типа танцевать, и они оба грохнулись в лужу. Говорят, зрелище было то ещё. Димку увезли в травму, в Третью Кировскую, а Марина сказала, что её в травму не надо, её надо домой. Больше происшествий не зарегистрировано.
После пары бутербродов уже можно было звонить Михаилу Григорьевичу и договариваться о встрече. А перед тем, как выбраться из дома - поговорить о вчерашнем последовательно с отцом, Полинькой и Майком.
Отец ожидаемо высказался о Недолюбове и людях, которых он принимал на работу, и поудивлялся - зачем Вик терпит тех, от кого никакой пользы, а только вред.
Полинька похвалила общую организацию - она думала, будет хуже - и некоторых приличных людей. В число приличных людей вошла, о радость, и Вероника.
– Хорошая девочка, - сказала Полинька.
– Надеюсь, у неё нет злого мужа и пятерых детей?
– Нет, у неё только злая мама и бездельница-сестра.
– Это не страшно. И работает, говоришь, хорошо? Финансовый директор? Пригласи её к нам в гости.
– Она пока даже у меня в гостях не была, а ты говоришь - к вам, - рассмеялся Вик.
– Хорошо, я подожду, - рассмеялась в ответ Полинька.
Майк же откровенно ржал, гад такой, что давно уже не видел его, Вика, таким цветущим, как с рыжей девушкой Вероникой. И что рыжую девушку Веронику надо брать, пока никто другой не вклинился. На слова Вика о том, как брат представляет себе подобную вселенскую глупость - ну, человека, который возьмётся вклиниться в его дела - тот усмехнулся и ответил:
– Это я тебя знаю. Отец тебя знает, Полинька, Михаил Григорьевич и его парни. А твои конторские бездельники - не знают ни хрена. Ты им вроде такого плюшевого мишки - большой, порыкиваешь, но никого ещё пока не сожрал, даже показательно. Секретарша Недолюбова не считается. Поэтому ожидай всего.
Угу, хочешь мира - готовься к войне. Поэтому Вик почесал развалившегося на солнышке кота, послал его фотку и очередных смайликов рыжей девушке Веронике и поехал к Михаилу Григорьевичу.
Тот уже ждал в своей части отцовского офиса. Сам нацедил из машины кофе, сам положил перед Виком бумаги - отчёты сотрудников, охранявших гулянку вчера днём и ночью.