Та, кто приходит незваной
Шрифт:
Вера свою родинку тоже уважала (как и естественную седину) и удалять не собиралась, считая буквально второй своей «изюминкой».
С точки зрения Лили, ее старшая подруга выглядела вполне милой и симпатичной женщиной, и даже пегая седина Веру не особенно портила. Но вот эта дурацкая родинка! Она слишком бросалась в глаза, навязчиво привлекала к себе внимание, она затмевала саму Веру, она даже мешала иногда слушать Веру…
– Чащин позвал меня, – не сразу сбросив с себя «родинковый гипноз», сообщила Лиля.
– Чащин?
– Пока трудно сказать, – кусая губы, призналась Лиля. – Он мне пару подыскал, еще одного сценариста. Вернее, это театральный драматург… Чащин заявил – мы с соавтором должны объединиться и создать гениальный сюжет. Но, мне кажется, ничего не выйдет. Мой новый партнер неплохой мужик, вот только у меня к нему какое-то отторжение возникло, на уровне флюидов. И даже жалко его… Чащин намекнул, что тот от безденежья в сценаристы подался. Вот ведь подведу этого дядьку, если откажусь от совместной работы…
– Как интересно! – Вера чокнулась с Лилей рюмками. – Ну, за встречу. Погода жуткая, хандра, все из рук валится… В магазин сходить лень, готовить лень, все лень. А тоже хочется немного веселья, побыть на людях… Распопов куда-то пропал с утра еще. Вот я и засела тут, в кафе. Да кто он, твой загадочный драматург?
– Какой-то Лазарев.
– Минутку, – Вера откусила кусок от пирога, обстоятельно прожевала, проглотила. – Его не Женькой зовут, случаем?
– Да. М-м, а вкусные тут пироги, не хуже домашних…
– Лиля, да я его знаю, наверное… Тощий, носатый, еще сорока нет?
– Он самый.
– Господи, это же наш Женька! – расплылась в улыбке Вера. – Мы на одном курсе с ним учились, в Литинституте, только я на отделении прозы, а он – на драматургии. Отличный парень, его все любили. Золото, а не человек. Самый молодой был у нас на курсе. Как же он мог тебе не понравиться? – возмутилась подруга.
– Верунчик, я не знаю. Вот такая антипатия вдруг возникла… но я ничуть не сомневаюсь, что он хороший человек, нет!
– Он талантище. Нет, он гений. Я читала его пьесы… Потом, правда, после института, мы редко с ним пересекались, но я слышала, что его пьесы ставили в известных театрах… Куча театральных премий… И с чего ты взяла, что он нищий? – удивилась Вера.
Подруга столь горячо защищала Лазарева, что Лиля даже перестала обращать внимание на ее родинку. Обычно Верунчик была остра на язычок, язвительна, подмечала все недостатки окружающих и любила посплетничать, во всех коллегах видела соперников… А тут с такой приязнью вдруг принялась расхваливать бывшего однокурсника… Дорогого стоит Верино уважение!
– С чего взяла? Не знаю, – растерялась Лиля. – Кажется, Чащин упомянул это вчера, когда мы с ним по телефону говорили. Обмолвился, что Лазареву тянуть семью приходится на себе, жену и ребенка. Или я не так поняла Германа?
– Лилька, дурочка, ты
– Да? Не знала. Я ужасная дура. Вполне в моем духе… – смущенно улыбнулась Лиля. – Только я могу так облажаться, ты знаешь.
– Ладно, не переживай. Все у вас получится. Женька классный. У него жена, кстати, актриса в детском театре, я ее видела. Красотуля. Очень миленькая. Маленькая, деликатная, тонкая во всех смыслах… Травести.
– Я, наверное, по сравнению с ней – просто чудовище. Гром-баба.
– Ой, ладно! Вы ж работать с Женькой будете, не амуры крутить. Я, собственно, чего тебя сейчас позвала… Послушай. – Вера положила перед собой планшет, поелозила пальцем по экрану. И принялась читать с выражением: – «Роберт притянул Эмму к себе, обеими руками сдавил ее попу, отчего у Эммы из груди невольно вырвался стон…»
– Минутку. Почему – «обеими руками»? – перебила подругу Лиля. – Может, «ладонями сдавил ее попу»? А то «руками» – что-то не то. Не звучит. Словно он насос качает.
– Ок, принимаю поправку. Слушай дальше: «Эмма прошептала: «Не бойся. Сделай мне больно!» Роберт зарычал и зубами, осторожно, но сильно укусил ее плечо. Затем подхватил на руки и понес к кровати. Эмма в этот момент своими острыми коготками царапала его руки…»
Лиля замечаний больше не делала, внимательно слушала подругу, порой кивая.
– Ну как?
– Неплохо. Только мне кажется, после подобных ласк обоих надо в реанимацию класть.
– Лиля, ты не понимаешь, это сейчас очень модно, все эти любовные зверства… Это игра. Хотя есть жесткое, есть мягкое садо-мазо. К тому же между партнерами существует договор, условные стоп-слова… И потом, это причинение не только физического, но и морального страдания. БДСМ основано на господстве одного и подчинении другого. Людям нужна разрядка, и порой эти игры даже улучшают отношения партнеров.
– По-моему, в обычной жизни и без того боли и унижений хватает. Чего только этот Роберт с бедной Эммой не делал… А анальный секс у тебя в книге будет?
– Лиля! – возмутилась Вера. – Анальный секс – это не романтик. Читательницы меня не поймут. Должна же быть какая-то грань…
– Ага, плеткой хлестать можно, соски зубами грызть можно (а это, между прочим, очень чувствительный орган!), а это делать – ни-ни… Ханжи, блин, – захохотала Лиля. Потом спросила язвительно: – Послушай, как ты все эти выверты придумываешь? У вас с Распоповым так же? И хлыстик есть?