"Та самая Аннушка", третий том, часть первая: "Гонка за временем"
Шрифт:
— Как вы поняли?
— Я вижу плетение нитей фрактала, а не внешность, — напомнил он. — Это создаёт массу бытовых неудобств, зато открывает скрытые связи между вещами, людьми и явлениями.
— И что вы увидели в ней?
— Без комментариев. Пусть будет сюрприз. Считайте это моей мелкой местью за то, что из-за вашего упрямства мы все чуть не погибли сегодня.
* * *
Сашка парализована ниже пояса, но ничуть не унывает. Раскатывает в электрическом кресле на колёсиках, которое ей моментально сварганили клановые мастера, и снисходительно принимает всеобщее восхищение. То, что она поймала спрыгнувшую
Ситуация внезапно выявила очевидный, но до сих пор совершенно упускаемый нами факт: у нас вообще нет врача. Корректоры проходили краткий (и, кажется, предельно бестолковый) курс полевой медицины, я умею перевязывать раны и знаю, что для чего в военной аптечке, у клана есть самозваный «лечила», который не тянет и на сельского фельдшера, и на этом всё.
— Сашку мы по-любому к Алине везём, — выговариваю я Аннушке, — но вообще абсурд и безобразие. У нас куча гиперактивных и не сильно здоровых детишек, но ни единого медика. Сверзится завтра кто-нибудь их них не так радикально, как Дилана, сломает ногу. И что?
— Ты сказал «у нас», — ответила она задумчиво.
— Что?
— Ты сказал «у нас детишки». Не «у клана», не «у них», не просто «здесь».
— Не цепляйся к словам! Просто форма речи.
— Да-да, конечно, — покивала она. — Она самая. А насчёт врача… Я знаю только одного достаточно сумасшедшего педиатра. Надо будет поинтересоваться при случае, чем он занят.
* * *
Алина приняла у нас поломанную Сашку спокойно. Куда больше её заинтересовал электрический мозг, подобранный в локали со сломанным мораториумом.
— Спасибо, Сашенька, ты большая умница, — сказала она, забирая округлый девайс и целуя сидящую в кресле на колёсах девочку в макушку.
— Не за что, мама, — ответила та серьёзно. — Я так и подумала, что тебе пригодится.
Сцена поразила меня… Даже сложно сказать, чем. Какой-то неестественной естественностью, что ли. То ли мать целует дочь, то ли робот целует робота, то ли робот целует ребёнка… Трогательно и слегка безумно. Или не слегка. Аннушку Сашка тоже называет мамой, так что мам у неё две. Папа один, и это, типа, я. Но если мы с Аннушкой очевидно для прикрытия, то как она относится к Алине, мне не понять. И применимо ли тут вообще слово «относится»? Что представляет собой так называемое «сознание» у них обеих?
— Ничего серьёзного, — успокоила нас Алина. — Уже завтра будет исправна.
— Или здорова? — уточнил я.
— Думаю, в данном случае нет устоявшейся терминологии. Зависит от того, как вы воспринимаете Александру — как изделие или как существо.
— А что она на самом деле?
— Она личность. Как и я. Я понимаю ваши сомнения, люди склонны с подозрением относиться к тому, что выглядит как человек, но им не является.
— А ты можешь? — спросила Аннушка. — Взять такой же корпус, как у Сашки?
— Это не корпус, это тело. Оно не вполне анатомически соответствует вашим, и имеет биотехнологическое, а не чисто биологическое происхождение. Однако некоторые ваши знакомые из клана Костлявой имеют более высокий процент технологических дополнений, да и вы, Лёха, пользуетесь искусственной ногой. Это не делает вас механизмами.
— Ты не ответила, — настаивает Аннушка.
— Да, я подготовила тело. Но пока не приняла решения, буду ли я его использовать и в каком качестве. Как хостес Терминала и управляющая кибернетическими структурами среза, я в нём не нуждаюсь. Оно не такое удобное, требует органического питания, существенно менее прочное и вызовет много вопросов у клиентов. Кроме того, отделение в автономную систему значительно ограничит мои возможности по взаимодействию с мейнфреймом.
— А ты можешь наделать сколько угодно тел? — спросил я.
— Нет. Мои возможности ограничены готовым ассортиментом, который был обнаружен в лаборатории. Комплектов для создания тел на основе генетического материала человека там несколько, однако модулей мозга не оказалось совсем.
— Я думал, они делались как раз у вас!
— Нет, у нас большинство киберсистем были неавтономны, управляясь стационарными мейнфреймами. Я была одним из немногих исключений.
— А как же Сашка?
— Её модуль мы нашли готовым, вместе с механическим корпусом.
— Так вот зачем она привезла тебе тот, из локали! — догадался я.
— Возможно, мне удастся его использовать, — подтвердила Алина. — Эти модули чрезвычайно прочные и долговечные, есть шанс, что он сохранил функциональность.
— И кто будет тот счастливый кибер, которому достанется эта башка? — спросила Аннушка.
— Кто знает, — загадочно ответила Алина. — Вдруг мне однажды станет одиноко?
Глава 5
Цена человечности
— Не хочешь прогуляться? — спросила меня Аннушка вечером.
— Если до твоего пентхауза, то всегда рад. А больше тут, вроде, и некуда.
— Давай устроим пикник?
— Где?
— Да прямо за кросс-локусом, который в гараже. Возьмём пожрать, выпить, выкатимся на «Чёрте», посидим у костра.
— Так мы это на каждом привале делаем, разве нет? Но как скажешь…
Корзина для пикника уже ждёт нас в ресторане, Алина чрезвычайно предупредительна. Не удивительно — мы единственные постояльцы. Графин вискаря я прихватил из бара, раскладные стулья и прочее лежат в кузове, так что готовиться особо не нужно.
Аннушка сидит в «Чёрте», я открываю кросс-локус, она проезжает, я закрываю. Мы на той стороне, в другом мире. Здесь ровно ничего интересного — пыльная заброшенная дорога посреди пыльного заброшенного мира.
— И зачем мы здесь? — спросил я.
— Хочу поговорить без лишних ушей, солдат. С тех пор, как с нами ездит Сашка… Слух у неё чертовски острый.
— Думаешь, Алина не поняла, что мы от неё спрятались?