"Та самая Аннушка", второй том, часть первая: "Другими путями"
Шрифт:
— Ничего не в сопли! — возмутилась Крисса.
— В общем, ты их знаешь. Будут бегать туда-сюда непрерывно, так что дверь всё время будет открыта, а я не могу круглые сутки дежурить. Да и толку от меня не так чтобы много, если кто-то серьёзный зайдёт.
— Да, это проблема, надо что-то придумать… Кому там особо сильно неймётся?
— Да всем. Вон, на улице топчутся, тебя ждут…
Аннушка прикладывала руки корректоров к чёрной пластине у двери, прижимала сверху своей. Теперь, по идее, они могут выходить и заходить самостоятельно, чем некоторые немедленно и воспользовались.
—
— Хорошо, мамочка! — фыркнула ехидная Джен.
— Нам бы побольше народу, — грустно сказал Сеня, — и не таких бестолковых…
— Потерпи, — утешила его Аннушка, — будет тебе народ. Я работаю над этим.
Мы вышли на пустую улицу безлюдного пока города. Я и забыл, что у Аннушки на него большие планы. Если притащить сюда, к примеру, клан Костлявой, то с охраной двери проблем не будет. Они выглядят решительными.
— Эй, а как же я? — спросила сердито Крисса. — Я тоже хочу пропуск!
— Ты сначала определись, с нами ты или к Теконису сбежишь, — ответил я. — Если уйдёшь, то право прохода тебе не только лишнее, но и создаёт риски. Кто-нибудь может попробовать использовать тебя как отмычку, не особенно интересуясь твоим согласием.
— Блин, дылда, ты как мой папаша сейчас заговорил! «Ах, Мультиверсум опасный! Ох, тебя там обидят и украдут, обманут и продадут, похитят и выебут!»
— Так и говорил?
— Нет, про «выебут» я сама додумала. Он при мне не ругается. Дылда, не будь таким душным! Ты мне не папаша!
— Факт, — согласился я. — Но за прошлые сутки нас всех дважды чуть не убили. Если это не навело тебя ни на какие мысли, то Теконис сильно ошибся, называя тебе умной.
— Ладно, ладно, я поняла. Кругом враги и всё такое. Но блин! Там такие штуки!
— Я не особо знакома с профессором, — сказала Аннушка. — Так, пересекалась пару раз. Но я знаю, что даже Мелехрим, родной брат Лейхерота, сам не последний актор в текущем раскладе, его откровенно побаивается. Считает безумным учёным с наглухо отбитой этикой. Дико умным, фантастически много знающим, лучшим, возможно, специалистом по физике фрактала из ныне живущих, но готовым ради своих интересов переступить через что угодно. Учитывая, что у самого Мелеха совесть как у хорька, я боюсь представить, какая жуткая сволочь тот, о ком он так отзывается.
— Обломщики вы, вот что я вам скажу, — мрачно ответила Крисса. — Подразнили, помахали перед носом всяким интересным, а говорите: «Нет, это не для тебя, он плохой, не связывайся с плохими!» И что? Остаток жизни сантехнику вам чинить? Ну да, вы крутые, вы корректоры, вы важные, а я шагом марш унитазы прочищать… Ясно-понятно.
— Блин, я же тебе добра желаю! — рассердилась Аннушка. — Будет в твоей жизни ещё до чёрта чудес! Но сейчас не спеши…
— А, о чём с вами разговаривать, дылды душные… — девочка махнула рукой и пошла к дому.
— Думаю, — сказал я, — Кройчек говорил ей примерно то же самое. Может быть, теми же словами. И вот, она тут, а не там.
— Ну извини, блин! Я не умею воспитывать детей! Негде было научиться!
— Ладно, проехали, не злись. В целом, ты права, а по форме… Ну, попереживает,
— Мне оба Текониса не нравятся. И у меня, чёрт побери, есть основания. Для них все только инструменты. Лучше всего держаться от таких типов подальше. Ну что, поговорим?
— Ну, давай.
Мы как раз дошли до мораториума.
— Садись, — показала Аннушка на лавку.
— Неужели это такая же штука, как та, что мы ему отдали? — спросил я, садясь.
— Мораториум-то? Да хрен его знает. Как по мне от них всех только проблемы. Но Лейхерот, вроде, в таких вещах разбирается, причём как бы не лучше всех. Мне про него Мелех много рассказывал, когда мы ещё…
— Трахались?
— Во ты грубиян! Я хотела сказать «общались», но да, трахались тоже. Ты ещё заревнуй, ага. Это было до твоего рождения, между прочим.
— Твой почтенный возраст. Разговор же об этом будет?
— Мой возраст немного другая тема, но ты ведь понял, что я взяла у Лейха?
— Догадываюсь. Эликсир вечной молодости?
— Не вечной, вечность — это слишком долго, но тебе хватит. Устанешь жить. Ну, или нет, я пока не устала же.
— Мне?
— А кому? — она достала из кармана и протянула мне капсулу. — Ты перебил тех ребят, так что я продала твой трофей.
— Скорее Криссин, — улыбнулся я, разглядывая блестящую, как ртутная капля, закруглённую с краёв капсулу.
— Девочка просто подбирает всё блестящее, как сорока. Артефакт заработал ты. Я его продала, это твоё.
— И что это значит для нас?
Я, надо полагать, держу в руках одну из самых дорогих субстанций в Мультиверсуме. Её можно продать… да, наверное, за любую цену. Бессмертие бесценно. Нет такой цены, которую за это не даст… кто-нибудь. Пытаюсь почувствовать что-то — но нет. Ни жадности, ни эйфории, ни предвкушения, ни, даже, признаться, желания немедленно это выпить — или что там с ним делают.
— Для нас? — удивилась Аннушка. — В каком смысле?
— Допустим я вмажусь этой штукой и стану хоть в чём-то как ты… Кстати, как это работает? Я останусь таким, как сейчас навсегда? Или мне станет двадцать? Нога обратно вырастет? В двадцать их было две…
— Нет, — засмеялась Аннушка, — нога не вырастет, увы. Регенерацию эта штука повышает сильно, но что потерял — то потерял. Сдохнуть будет сильно сложнее, если сразу не помер, то скорее всего оклемаешься, но конечности лучше беречь. Особенно голову. Бессмертным не станешь, но откатишься до того состояния, в котором твоя физическая форма оптимальна. Обычно это бывает в двадцать-двадцать пять лет, так что будешь выглядеть помоложе. А дальше… Ну, просто твои клетки будут обновляться не конечное число раз, после которого наступает старость, а условно бесконечное. Это как-то связано с временем как формой первоматерии, но с этим к Лейхероту, не ко мне.