Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
— Ку…куда?
— Внутрь! — с нажимом. — Или ты всегда в таком виде по коридорам шарахаешься? Впрочем, чему я удивляюсь?
Затаив дыхание, Попова наблюдала за Маратом.
Сперва он выглядел так, будто сейчас свернет незваному визитеру шею.
Затем недоуменно нахмурился. А после и вовсе удивленно вскинул брови.
Секунда, другая. И вот ее профессор уверенно вышел на середину комнаты, покинув их временное «убежище». Взглянув на дверь, произнес лишь:
— Ты?
Повисла звенящая тишина. Ошеломляющая. Но спустя пару секунд, очевидно, когда оторопь отпустила,
— Что за… Ты что здесь забыл?
— Я-то понятно что! А вот… ты?
— Кому понятно? — прилетело в ответ. — Мне непонятно!
— Щас поясним! — надменно фыркнул Каримов и выразительно посмотрел на Юлю. — Накинь что-нибудь и иди ко мне!
Просить дважды ее не пришлось. Выудив из шкафа первый попавшийся халат, Попова облачилось в него так быстро, как только смогла. Но едва вышла из своего укрытия, замерла подобно каменному изваянию, признав во внезапном нарушителе спокойствия Егора Стрельцова — приятеля Марата.
Стоило только взглянуть на побледневшую Антонину, выглядывающую из-за его плеча, и все внезапно встало на свои места. Картинка сложилась в голове.
«О, боже мой! Егор! Это и есть ее… первый встречный? Тот самый, на член которого она… прости господи, постоянно натыкается? Охренеть!»
Егор заметно расслабился. И немного растерянно улыбнулся.
— Здорово! — произнес наконец.
— Привет!
Мужчины обменялись крепким рукопожатием и похлопыванием по плечу.
— Марат Евгеньевич? — разъяренно зашипела Тоня. — Я прошу вас! Я вас умоляю — вышвырните его… отсюда к чертовой матери! Вот так, как вы… умеете! Пожалуйста! Можно даже на пинках! Пусть этот ублюдок катится на все четыре стороны! И по пути «случайно» отобьет себе свои…
— Рот закрой! — холодно осадил ее Стрельцов. — И оденься! Бегом!
На сей раз перечить Муравьева не стала. Скрылась за шкафом.
А Каримов, осознав, что к чему, загадочно протянул:
— Да, Стрелец! Готов поспорить, что твои уста произносят эту фразу впервые!
— Хорош уже! — беззлобно отмахнулся Егор. — И вообще, как ты тут оказался? Ты сейчас разве не в столице должен быть?
— Должен. Через два часа улетаю.
— Ясно.
— Ты на колесах?
— Конечно.
— До аэропорта подбросишь?
— Не вопрос!
— Отлично. Я так понимаю, — Марат покосился на Тоню, демонстративно укутавшуюся в плед с ног до головы, — ты здесь тоже… по делу?
Стрельцов кивнул, окатив Муравьеву поистине ледяным взглядом.
— Назрел тут один серьезный разговорчик с этой… барышней!
— Врет он все! — огрызнулась соседка. — Не о чем нам с ним разговаривать, Марат Евгеньевич! Пусть уходит! Скажите ему! Как его вообще в общежитие пустили? На лапу вахтеру, что ли, дал, шантажист чертов?
Однако Каримов не отреагировал на ее просьбу.
Зато на друга своего взирал с пониманием и сочувствием.
— Разговорчик-то… долгий предстоит?
— Минут пятнадцать-двадцать. Она — девочка понятливая. Все, что скажу, уяснит с первого раза. Если, конечно, проблем не хочет!
— Ну, что ж! Не будем мешать! —
— Ключи?
Порывшись в кармане, Стрельцов без лишних слов вложил в руку Марата крупную связку ключей и пояснил, хитро улыбаясь:
— Мне ведь не придется после тебя гнать свою крошку на диагностику?
— После меня — нет! — хохотнул профессор. — А вот за Юльку не ручаюсь!
— Знаем-знаем! — фыркнул Егор. — Видели, какая она у тебя!
В следующий миг Попова громко охнула от неожиданности — Марат резко притянул ее к себе, заключил в объятия и уткнулся носом в ее волосы. Нервная дрожь промчалась по телу — отголоски недавнего безумия.
Впрочем, и мужчина сейчас вибрировал от напряжения ничуть не меньше.
— Собирайся, пташечка! — прохрипел он безбожно низким голосом. — Прогуляемся немного. Воздухом подышим. Заодно и меня… проводишь!
Глава 48
— Юль?
— М-м-м?
— Чего притихла? — обжигая кожу точно пламенем, Марат монотонно наглаживал ее по обнаженной спине. Успокаивая. Лаская. Точно зомбируя.
От каждого его прикосновения — властного, собственнического — Юля вздрагивала, как от мини-удара током. После того безумного секс-марафона, после тех шальных скачек, которые он ей устроил, ее нервы были все еще оголены. Натянуты до предела. Она толком не оправилась после первого оргазма, когда он, будто озверев в одночасье, набросился на нее второй раз.
Жадно. Ненасытно. Эгоистично и свирепо.
Сперва Марат разложил ее на заднем сиденье и отымел так, как посчитал нужным, запрещая даже шевелиться лишний раз. Потом, не дав опомниться или отдышаться, он вынудил Юлю немедленно оседлать его и принялся вколачиваться в нее так жестко, что от каждого проникновения у нее зубы громко клацали друг о друга. А тело насквозь прошибало жаром, как только его крупная, налившаяся кровью головка соприкасалась с ее внутренними стенками. В такие моменты от кайфа перед глазами все темнело, расплывалось. Безбожно расширенные зрачки уходили под веки.
Из горла вырывались бесконтрольные протяжные хрипы.
Стоит ли говорить, что второй раз «приход» Попова поймала гораздо быстрее? И ощущался он в разы мощнее и острее предыдущего.
Сидя верхом на члене своего профессора в тесном салонечужогоавтомобиля, Юля билась в бесконтрольных конвульсиях и вопила как резаная, рискуя сорвать голос. Ее «истерзанное» влагалище горело, пульсировало и сладко ныло. Подобные ощущения накрывали не только ее. Марат кончал так же мощно. Дико. Примитивно. Кусаясь и громко рыча в потолок. Да… Было в этом зрелище нечто завораживающее. Нечто, на что можно любоваться вечно. Нечто такое, что Юле хотелось всегда разделять именно с ним. Только с ним. Когда все закончилось, он не стал даже выходить из нее (благо использовал презерватив). Не вынимая члена, Марат смял своими ручищами ее плечи и спину, крепко прижимая Юлю к себе. Разгоряченные, вспотевшие, ошалевшие от пережитого удовольствия и капитально уставшие, они мертвой хваткой вцепились друг в друга, пытаясь отдышаться.