Табу
Шрифт:
– Мам, – прокряхтел Макар. – Мне дышать нечем.
– Прости! – Я поставила его на ноги на берегу, опустилась на колени и сама прижалась головой к его груди. – Ты как? Нахлебался воды?
– Не успел. Испугался только. – У младшего стучали зубы.
– Пойдемте к машине? Там есть плед и сменная одежда. Пусть и великовато будет, зато сухо, – сказал Скала.
– Спасибо! Я уже столько раз благодарила тебя за все.Я подняла на него взгляд:
– Не стоит, – Скала потрепал Макара по голове и в шутку подколол: –
В этот момент подплыл катер. Сережа выпрыгнул сам, забыв про Матвея, и побежал к нам.
– Это… Ну… Как ты? Норм?
Я поднялась с колен, подошла к бывшему и посмотрела ему в глаза.
– Что? Жив же! Обошлось!
– Обошлось? – Я сжала кулаки и стукнула в грудь Сережи.
Скала встал позади меня, и мой бывший посмотрел на будущего.
– Обошлось? – Я занесла второй кулак и стукнула еще сильнее.
– Нин, ну что ты? – Сережа попытался отойти, но я поймала его накинутую наспех рубашку и притянула обратно.
– Если еще раз такое устроишь, я тебя родительских прав лишу. Судебного запрета добьюсь – ты к детям за километр не подойдешь. Ты знал же, что Макар не умеет плавать!
– Не знал, – тихо возразил Сережа.
Я даже руки опустила:
– Не знал?
Меня так поразил это факт, что я несколько раз проговорила его про себя. Не знал он. С ума сойти!
– Одному ребенку двенадцать, другому одиннадцать, Серень. Это ты хоть знаешь? Зовут Матвей и Макар.
– Не делай из меня идиота, Нин.
– Ты сам себя сделал идиотом. За двенадцать лет отцовства не узнал своих детей.
Я резко развернулась, отошла к Макару и обняла его.
– Прости. Надо в машину. Ты замерз, а я там болтаю.
– Ты не болтаешь, мам. Ты орешь.
– Прости. – Я обняла еще крепче, повела к катеру, где сидел Матвей.
Тут же Скала помог старшему выбраться на берег.
– Ну что? Куда хотите поехать? – спросил оборотень, открывая заднюю дверь машины.
Мы забрались туда все втроем: я посередине, и двое моих мальчиков по бокам.
– Есть мороженное! – закричал мокрый до нитки Макар.
– Купаться в аквапарке! – завопил абсолютно сухой Матвей.
– А давайте что-нибудь не холодное и не мокрое?
– Боулинг? – предложил Скала. – Там пицца, вкусные молочные коктейли и нагетсы.
Он словно знал, что любят мои дети. Или это универсальный набор симпатий для ребят?
– Да! – поддержали сыновья.
– Один момент! Я только за вашими рюкзаками схожу, – улыбнулся Скала.
И мне показалось, что взгляд его обещал Сереже очень серьезный разговор.
Оборотня не было минут пять, после чего он пришел совершенно спокойный, положил рюкзаки в багажник и сел за руль.
– Все хорошо? – спросила я, пытаясь понять, что же был за разговор.
Одежда цела, кулаки тоже. Хотя… Регенерация же, говорят, усиленная. Могло
– Все прекрасно. Сережа передавал ребятам извинения, что так вышло и обещал позвонить вечером, узнать, как дела.
Я удивленно посмотрела на мужчину. Я думала, что он будет угрожать бывшему, запугивать, а у него хватило мудрости не рушить отношения сыновья-отец.
Кажется, это самое частое слово, которое я говорю Скале.– Спасибо! – поблагодарила еще раз.
Весь день я не отпускала от себя мальчишек, поэтому к вечеру они хором завыли.***
– В клане безопасно. ни одна муха не влетит.
Я припомнила, как я на авто протаранила ворота Скалы и хмыкнула:
– Но я же влетела.
– Говорят же, что судьба и на печке найдет. Так что ты судьбоносная муха.
Все засмеялись, особенно мальчишки. Им по-детски понравилось, что маму назвали жужжащим насекомым.
В этот момент я поймала себя на мысли, что вот так, сидя за столом вчетвером, я намного больше ощущаю себя семьей, чем за все годы брака с Сережей. Мы со Скалой вместе приготовили обед и ужин, что никогда не делали с бывшим, и даже приобщили ребят к процессу. Правда, им быстро надоело, и тогда Скала занял из настольной игрой, одолженной у Птахи.
– Что, интересно? – заметил мой взгляд Скала.Я смотрела, с каким аппетитом этот невероятный мужчина уплетает еду и подумала, что мне нравится как он ест. Как ходит тоже нравится. И как улыбается. И даже отсутствие бровей и ресниц нравится – делает его немного не таким как все. Даже на могучих руках ни волосинки. И я бы подумала, что это отличительная черта оборотней, но другие сверхи подобной гладкостью не отличались.
– Очень, – призналась я.
Ребята навострили уши.
– Я жил в городе, где произошел взрыв на атомной станции. Маленький был совсем. Облучился. Собственно, вот и вся история.
– А твои родные? Тоже пострадали?
– Весь клан погиб. Только я остался в живых.
– И твои родители?
– Все.
– Сколько же тебе было?
– Я уже не помню точно. Маленький был. Я уже мог говорить, ходить, и мог сам найти, что поесть. Ходил по пустому городу, жителей которого эвакуировали, и ел, что найду. Жил в разных домах, пока не выбрал себе один, который понял, как отапливать. Как раз начинались холода.
– И как долго ты так жил?
– Не знаю. Я думал, все жители на земле погибли, пока не обернулся в зверя и не убежал за пределы города. Вот тогда я и понял, что все просто уехали, а не пропали, как я раньше думал. Эвакуировались, а я нет.
– И что было дальше?
– Дальше? Я стал учиться жить с людьми. Получалось плохо. На мое спасение меня взял под крыло один мужчина из клана Бродячих. Тогда это был совсем другое сборище оборотней – одни преступники и отщепенцы общества сверхов. Мой наставник и научил меня всему.