Табу
Шрифт:
– Если только любят по вкусу жижу, которую люди называют алкоголем. Нам почти невозможно напиться – регенерация не позволяет. Поэтому расслабления нет, эффекта временно притупления боли тоже нет. Бесполезная водичка.
Я тихо выдохнула от облегчения.
И Скала добавил:
– И мне по вкусу не нравится ни одна из этой водички. Если тебе интересно это знать, конечно.
Скала заулыбался так, словно я призналась ему в любви.– Интересно, – я покосилась на мужчину с улыбкой.
Я не знала, чем закончится наша история и не хотела предсказывать. Хочу идти медленно, внимательно осматриваясь по сторонам. Ведь я не могу думать только о себе – у меня есть двое сыновей в подростковом
– Заедем за твоим любимым морсом? – неожиданно спросил Скала.
Меня тронуло, что он заметил такую малость. Раньше я бы сказала: не надо, поехали дальше. Не хотела, чтобы на меня тратилось время.
– Давай, – теперь я себе не отказывалась в маленьких дозах счастья. – И мальчишкам газировку купим.
– Так ты же всегда против, чтобы они ее пили?
– Иногда можно.
Я посмотрела в окно, а в душе словно смятая в комок душа распрямлялась. Немного больно, но с каждой секундой все свободнее дышится.
Дни проносились со скоростью скоростного поезда. Я вернулась к работе мастера по реконструкции волос: сняла кабинет в офисном центре в получасе езды от нового дома – как раз по пути в школу мальчишек. Посовещавшись с ними, мы решили, что не будем менять привычную среду ребят хотя бы в этом, и без того много потрясений. Пусть друзья и стены альма-матер останутся прежними.***
Я отвозила сыновей на занятия, а сама возвращалась по дороге назад в кабинет и принимала клиенток ровно до времени, когда нужно было выезжать за Макаром и Матвеем. Так, вместо работы с утра до вечера, я наводила красоту другим только полдня. Подняла цены, чтобы уменьшить спрос, и стала получать почти те же деньги, только работая в два раза меньше.
Когда мы закончили основу игрового комплекса, и нужно было покрыть все пропиткой, а потом покрасить, мальчишки сами сказали, что нужно позвать Скалу. Я смотрела, как оборотень одновременно довольно и обиженно красит наш игровой комплекс яркими красками и понимала, что все происходит как надо. Мои сыновья сами впустили его в наш новый мир, сколоченный нашими шестью руками.И почему я придерживалась принципа “подешевле да побольше”? Сама себя загоняла. Оказалось, что повышение цен сдуло лишь самых проблемных клиентов, остальные остались со мной. Запись тянулась на столько дней, что меня постоянно пытались уговорить на вечернюю работу, но я больше не хотела пахать, не видя белого света. Мне хотелось провести как можно больше времени с ребятами. Так у нас появились свои традиции: после учебы мы ковырялись в саду, через день занимаясь то благоустройством, то делали игровой комплекс для мальчишек. Строили сами по инструкциями из сети, отчего Скала дико стрессовал и крутился рядом, говоря, что он бы справился за два часа – дайте волю лысому медведю. Но мы с мальчиками лишь принимали от него дельные советы, чтобы наша конструкция не сломалась, но справлялись сами. Нам было важно сделать это только самим, несмотря на обиду мужчины, который так стремился нам помочь. И дело не в “ясамовости”. Для нас с мальчишками это был символ новой жизни.
А как-то среди ночи я заметила, что Скала тихо подкручивает захваты в стене для скалолазания, проверяет крепления качелей и стяжки углов, на которых у меня хватило сил, но только женских. И подумала: как много он за нами поправлял ночами? То-то я смотрю, вечером все выглядит хлипко, а с утра – словно профи делали.
Мужчина увидел меня в окне и поманил рукой. Я накинула теплую кофту и вышла в ночную прохладу.
– Следишь за вашей крепостью?– с улыбкой подколол он.
– А как же. Мы так старались.
– Мне даже обидно. Вы пять недель провозились. Я бы
– Знаю, – я тепло улыбнулась мужчине.
– Не берете меня в свою семью, да?
– Мальчишки позвали тебя на финальную покраску! Это прорыв.
– А если бы не позвали, то все? – пытливо посмотрел Скала мне в глаза.
Я знала, что он имеет в виду вопрос гораздо серьезнее: если мальчишки откажутся его принимать, то я тоже откажусь?
И я ответила честно:
– Не знаю. Но мальчики для меня всегда на первом месте.
– Значит, мне нужно еще больше постараться обаять пацанов.
– Ты и так делаешь для нас очень много.
– Настолько, что ты можешь со мной прогуляться по поселку в ночи?
Я хмыкнула:
– Думаю, настолько.
Скала протянул мне руку, и я вложила в открытую ладонь свою. Так хорошо. Так тепло. Когда я последний раз испытывала такие чувства? Хочется касаться друг друга бесконечно, хотя бы пальцем. Хочется болтать до рассвета, потому что темы не заканчиваются.
Скала увидел меня разной, но и я узнала другие стороны мужчины. Принять его профессию наемника мне оказалось сложнее всего, но после того, как он рассказал про свой кодекс чести, я потихоньку свыклась и с этой стороной мужчины. Ему было тяжело рассказывать о своих заданиях, но по моей просьбе он это делал. Хотя, кажется, тем самым нарушал договор о неразглашении. Но мне было важно понять, с каким человеком я хожу под луной. Кто приходит в дом к моим несовершеннолетним детям. На что он способен.Мы начали гулять под луной каждую ночь до дня, пока я не получила свидетельство о разводе. Мы болтали обо всем на свете, много смеялись. Иногда я рыдала, потому что с подростками-ребятами не всегда было легко. Иногда ходила такая счастливая, словно взлечу. Иногда пинала ногами камни.
И, именно поэтому, наверное, я так долго держала дистанцию, разрешая и себе и ему только соприкосновение рук и объятия. Подростки нас засмеяли бы! Скала же терпеливо ждал, хотя смотрел иногда так, что казалось – сейчас сожрет.
У нас вошло в традицию ужинать вчетвером, потом играть с ребятами в настолку и отправлять их спать. А после того, как носы мальчишек начинали мирно посапывать, наступало время наших вечерних прогулок.
Однако в тот день, когда наш брак с Сережей официально распался, казалось, Скала устал ждать. Вместо прогулок по улицам, он повел меня к своему дому, сказав, что там меня ждет сюрприз.
***
Скала
– Бабуль, квартиру уже всю сделал. А дача есть?
Мне срочно нужно куда-то деть лишнюю энергию, иначе я наброшусь на Нину одной из тех темных ночей на самой живописной улице поселка.
– Господи, вроде поладили же! Опять нужна терапия? – Старушка так громко вздохнула в трубку, что мне совестно стало.
– Очень, бабуль. Хоть грядки вскопать, если дом в порядке, хоть сарай построить.
– А у тебя самого что, дома нет?
– Бабуль, не поверишь, но все ближайшие поля уже перепахал, всем беседки построил, сады засадил. Меня уже на порог соседи не пускают. В лесу экотропу сделал. Десять прудов вырыл.
– Ох, дорого это тебе выйдет, милок. Дорого.
– Я готов.
И бабуля не подвела. Дом у нее был словно изба на курьих ножках – стал резной терем. Не сарай – а мастерская с резными ставнями. Не грядки – а мечта агронома. Старушка приехала поглядеть и чуть не упала.
Я думал, от радости, а она сказала:
– Жуть какая! Сто лет такого не видела. Поверх еще триста тыщ и два сатиновых платья.
А меня так успокаивала резьба по дереву, что я немного увлекся. Признаю.
– Бабуль, зато я сделал в доме отопление – жить можно круглый год. И удобства внутри – никакого уличного туалета не надо.