Таежная история
Шрифт:
— Курти, ты чувствуешь главного? Какое у него настроение?
— Он злится и немного грустит, — тут же ответил малыш. — Он не хочет тут оставаться, он хочет лететь дальше.
— Вот как! Его желания совпадают с желаниями всех келемаххов, — не удержав сарказма, прошептала я. — Вот и летел бы своей дорогой.
— О чем вы говорите? — затормозив, неожиданно обернулся инсектоид, разметав легкую вату тумана вокруг себя.
— О вас, — не соврала. — Эти облака и ваш первоначальный прекрасный облик карающих посланцев небес, очень напоминает земные религиозные притчи. Вы уже были на Земле раньше?
— Вполне
— Интересная выборка. Вы уничтожаете келемаххов, стремящихся к миру даже с другими расами, но не трогаете тех, кто развязывает войны с себе подобными.
— Войны — показатель прогрессирующей расы, но не ее тотальной опасности, — равнодушно отозвался грон.
— Что?!
— Это обычный регулятор численности населения в любом эволюционирующем обществе, — костлявым пальцем мужчина разгладил морщинку из тонкой кожи между глаз, задумчиво глядя в пол. — Вот вы люди сеете… морковку. И чтобы одни плоды набрали большую силу, безжалостно выдергиваете другие, более слабые.
— Но люди — не овощи…
Я попыталась возразить, что подход к разумным и неразумным не может быть одинаковым. Грон же решивший объясниться раз и навсегда, прервал меня.
— Там где развитие науки и медицины не достигло должных высот, все регулирует сама природа, отсеивая слабейших, нежизнеспособных. Эпидемии, стихийные бедствия… Но чем выше уровень развития общества, чем меньше естественных регуляторов, тем нужнее искусственные.
— Это неправда! Войны ведутся из-за экономических и политических вопросов, — с жаром возразила равнодушно глядящему мне в глаза мужчине.
— Прикрывают сотней врак одну сомнительную правду. Это работает только в том случае, когда у тебя лучевой пистолет, а у меня нож. Но ведь я могу купить пистолет, и мы станем на равных. Но тогда все твои ресурсы будут уходить на защиту себя, а не завоевание. И даже в случае твоей победы, я буду сопротивляться, а ты тратить немалые ресурсы на подавление сопротивления. Смысл в развязанной тобой войне? Получается, война ради войны. Кажется, по этой причине пала Римская Империя.
Я испуганно смотрела на иномирца, показавшего одну из вечных проблем моей планеты с другой стороны. Звучало все правдоподобно, а оттого особенно жутко.
— Политикой и идеологией прикрывают истинную причину. Если не «прореживать» — ослабнет целая раса. Ведь те, кто пережили и остались в живых больше ценят жизнь и мир и учат этому детей. И бывают более убедительны.
— Это звучит безнравственно. Умения ценить лучшее можно добиться воспитанием, а остальное и так регулируется Естественным отбором.
— Что поделать, девочка, если воспитание на сравнении лучший метод. Иначе в умах разумных добро постепенно превратиться в зло, если не помнить, как выглядит настоящее зло. Память стирается, ее нужно время от времени подновлять. По той же причине ни одна война не будет бесконечной. Она лишь подстегивает отбор и подновляет память.
— Но келемаххи… Кто же вас уполномочил? Дал право решать судьбу целой расы?
— Эта информация не для ваших ушей, землянка, — резко развернулся, вскинул руку грон, понуждая идти дальше.
Путешествие оказалось недолгим. Инсектоид резко притормозил и втолкнул меня во внезапно
Малыш испуганно приник и задышал в под мышку, больно вцепившись пальчиками в одежду, прихватывая кожу. Грозный рык не заглушил даже надоевшее до чертей влажное белесое марево, клубящееся под ногами. Я попятилась назад, прикрывая Курти собой. Из марева высочил темный силуэт, железные пальцы сомкнулись на горле и больно впечатали в стену. Курти испуганно взвизгнул, вцепился в одежду и истошно заорал. В глазах резко потемнело, руки ослабли. Задыхаясь, со всей силы ударила кулаком, целясь по глазам. Обезумевший остроухий мотнул головой, и кулак лишь мазнул по скуле. Колено встретилось с мужским пахом, заставив эдерца зашипеть ругательства и стиснуть пальцы сильнее. В горле подозрительно забулькало.
— Где главный «клоп» этого клоповника?! Какого бруха мне привели бабу? — рычало чудовище голосом… Керау. — Не дергайся!
— Кер, отпусти, — прохрипела я, едва удерживая разревевшегося от страха «эльфенка». — Отпусти, идиот психованный!
— Лана! Это точно ты? Это не галлюцинация? — мужчина испуганно разжал руки, и я рухнула вниз, кашляя и вытирая рукой выступившие слезы.
А ведь я так надеялась, что Керау успокоиться, и мы нормально встретимся и поговорим.
У самого пола, меня подхватили сильные руки эдереца.
— Какого черта ты творишь? — прохрипела, потирая саднящую шею. — Ты же видел, у меня на руках ребенок. Мозги совсем отказали?
Мужчина обескураженно переводил взгляд с меня на намертво вцепившегося и судорожно икающего от страха мальчика и медленно спускался на пол.
— Прости, милая. Я сам не понимаю, что со мной. Злость и желание убивать раздирают на части. С ума от этого схожу, — он провел рукой по волосам и щеке, приходя в себя. — Откуда у тебя ребенок? Чей он?
— Это Курти. Он летел с семьей на Лавалику, — погладила кроху по спутанным светлым волосам. — Теперь он со мной. Пока не найдутся родные.
Кер выслушал и согласно кивнул, на минуту замер, сфокусировав взгляд, вглядываясь в ауру крохи. Тяжело выдохнул и произнес:
— Извини, малыш. Я не хотел напугать, — извинительно улыбнулся адмирал и протянул руку к «эльфенку». — Давай знакомиться. Я Керау Руми.
— Я не боюсь. Я уже большой… как папа, — маленькие пальчики малыша коснулись черного наруча адмирала. — Он стреляет?
Керау отрицательно качнул головой, стянул не нужную вещь с предплечья, протягивая Курти. Малыш сполз с колен, устроился у ног адмирала и с интересом покрутил оружие эдерца, ковыряя выступающие детали пальчиками.
— Нет, Курти. Гроны блокируют наше оружие. Вывели из строя оба корабля сопровождения. Арестовали команду. Тех, кто выжил, — адмирал устроил меня удобнее на коленях и прижался губами к виску. — Ты сбежала, и мне ничего не оставалось, как последовать за тобой в команде крейсера сопровождения.
— Рау, я хотела дать тебе время успокоиться и только потом поговорить обо всем, — пыталась оправдать свое бегство. — Я надеялась, когда вернусь, мы обо всем поговорим спокойно.
— Разве мог я оставить тебя, мою женщину, мать моих детей, мою пару без своей защиты, — пальцы эдерца, лаская, скользили по волосам и щеке.