Тафгай 3
Шрифт:
– Мы хотим закончить своё небольшое на сегодня выступление, - сказал немного запыхавшийся Колян в микрофон, - новой песней «Всё, что в жизни есть у меня»! Танцуют все!
Николай провёл по всем струнам, взяв какой-то аккорд и начал композицию, которая скоро станет хитом номер один всего застойного СССР, в медленном темпе:
Мир не прост, совсем не прост.
Нельзя в нем скрыться от бурь и от гроз.
Нельзя в нем скрыться от зимних вьюг.
И от разлук, от горьких разлук…
А после первого четверостишия
Всё, что в жизни есть у меня!
Всё, в чем радость каждого дня!
Всё, о чем тревоги и мечты
Это всё, это всё ты…
***
Выступление ансамбля «Ариэль», который ещё не обзавелся хитовыми песнями, что громко выстрелят в году семьдесят пятом, а так же творчество непонятных народу «Скоморохов» прошло более мирно и благополучно. Никто не прыгал и не танцевал, на сцену с криками «Коля я тебя люблю!» не лез. В общем, зря приехавшее милицейское подкрепление могло спокойно отчаливать в отделение, что оно собственно и сделало, оставив на всякий случай ещё трёх милиционеров в зале. Отчалил на спортивную базу и Сева Бобров, предварительно мне и Александрову пригрозив пальцем и напомнив про завтрашнюю игру и строгий спортивный режим.
– Михалыч, всё будет хоккей, потому что это всё, что в жизни есть у меня, и в чём радость каждого дня!
– Пообещал я, прощаясь на улице перед зданием ДК.
– Завтра забьёшь четыре шайбы, - пробурчал Всеволод Михалыч, усаживаясь в такси.
И пока строгое жюри конкурса совещалось, кому дать главный приз, кому дать поощрительный, а кому вообще ничего, я познакомил Ирину Понаровскую с музыкантами нашей заводской самодеятельности, которые сегодня весь зал поставили на уши и спутали все карты заведомым фаворитам. В знакомой уже комнатушке, было сильно накурено и необыкновенно тесно, но мы вместились тютелька в тютельку, так как я просунул на репетиционную базу ансамбля лишь голову.
– Ребята вы просто не представляете, какие у вас замечательные песни, - восторженно тараторила Ирина. – И мне есть с чем сравнивать, я ведь всё-таки работаю с «Поющими гитарами».
– Да, - протянул, посмеиваясь, басит Толя. – Это называется талант.
– Безусловно, кто же автор ваших шедевров? – Понаровская перевела взгляд с одного музыканта на другого, а затем и на третьего.
– Тут, Ирина, дело такое, - пискнул худосочный Савелий, - нам песни эти помог написать вот он, Иван.
– Наш Ваня Тафгаев личность выдающаяся, - подтвердила его слова фигуристка Алёнка, которая сидела у Бориса на коленях, так как кроме малой площади в комнате не хватало и мебели, в частности, стульев. – И все это знают, но молчат. Да, да. Где бы ваше «Торпедо» болталось, если бы не Иван? – Спросила она «Малыша». – Севу Боброва сюда привёз. И тебя Боря вытащил из Усть-Каменогорска. Я даже про такой город никогда не слышала. А ещё он недавно «удочку» для отработки прыжков в фигурном катании изобрёл, и теперь моя подружка Женька в Москве готовится к Олимпиаде.
– Аха, -
– Давай Иван не посрами Горький, - сказал солист Коля и тут же нырнул, спрятавшись за спины товарищей.
– Ну, вы даёте, - протянул я, почесав затылок. – Песню прямо сейчас? Если только в виде исключения?
– Я посмотрел на красавицу Понаровскую.
– Так! – Я хлопнул в ладоши. – Давай ручку, тащи бумагу, которая всё стерпит, сейчас попробую изобразить майонез Огинского, то есть, конечно, полонез, или что-нибудь в подобном духе.
«Что ж такое я ещё помню? Хотя бы куплетик с припевом, - я усиленно напряг извилины, рисуя шариковой ручкой на листке тетрадной бумаги в клетку жирную точку. – Хоть бы половину припева. Ну! Бездарность! Стоп! Сегодня же снегопад, снег кружится, летает, летает. И позёмкою клубя, заметает зима, заметает, всё, что было до тебя... А дальше? Однажды в студёную зимнюю пору я из лесу вышел, отец мой да я? Нет - это вроде не из той оперетты».
– Ваня ты придумал? – Ехидно заулыбалась Ирина.
– Даже не сомневайтесь, сейчас ещё раз затылок почешет и придумает, - ответила за меня Алёнка. – С «удочкой», кстати, было точно так же.
Не знаю, что вдруг такое произошло, но в голове внезапно просветлело и простые слова куплета песни, как из плотного тумана выплыли прямо перед глазами. И мне как хоккеисту команды мастеров только и осталось, что не прощёлкать опасный момент у ворот соперника, то есть как можно быстрее эти слова записать.
– Понимаю подчерк у меня не каллиграфический, и вообще это не подчерк, это корявые муки совести, которые распластались зачем-то на бумаге. Слушайте! – Я с гордостью взял вспомненное мной произведение и прочитал, как ученик на уроке литературы:
Такого снегопада, такого снегопада
Давно не помнят здешние места…
***
Процесс награждения участников Всесоюзного конкурса «Серебряные струны», шёл хоть и медленно, но своим чередом. Сначала вручали грамоты, со специальными денежными призами ансамблям, которые не опустились ниже определённого уровня. Затем награждали тех, кто «прыгнул» в своём творчестве чуть выше головы. Ну и на самый финал оставили первые призы и премии для челябинского «Ариэля», московских «Скоморохов» и горьковского «высокого напряжения». На всё это я, Борис, Алёнка и Ирина Понаровская взирали из-за кулис, так как пока мои музыканты с Ириной разучивали новую песню «Снег кружится», билетов на зрительские места не осталось, а в проходы больше никого не пускали.
– И наконец, победителем нашего Всесоюзного конкурса «Серебряные струны» стал ВИА «Высокое напряжение» город Горький! – Крикнул конферансье и под аплодисменты пригласил на сцену автозаводских музыкантов. – В конкурсе победила песня «Все, что в жизни есть у меня»!
Дальше ребятам вручили какую-то стеклянную штуку, чтобы, когда они её разобьют, им был что вспомнить. А затем парни взяли в руки инструменты. И вдруг на сцену рванула Понаровская, она что-то шепнула парням, и эти балбесы вместо песни победительницы затянули «Снег кружится», под недовольное перешёптывание авторитетного жюри: