Тафгай 4

Порошин Влад

«Лучшее — враг хорошего, — подумал я и, согласившись с нашим наставником, кивнул головой. — Ничего завтра с Петровым и Михайловым на игре поговорю тет-а-тет. Врежу пару раз, об борт размажу, быстро прибегут извиняться».

— Толково придумано, Всеволод Михалыч, — я ещё раз пожал руку главному тренеру. — Показывай, какой шкаф уронить, то есть сдвинуть?

— Завтра на игре с ЦСКА покажу, кого двигать, а кого ронять, — хитро улыбнулся «конспиратор» Бобров.

Глава 7

Заслуженный мастер спорта по большому теннису, а так же заслуженный артист РСФСР Николай Николаевич

Озеров к первому в этом 1972 году своему телевизионному репортажу готовился с особой тщательностью. Он собрал всю доступную ему информацию о сегодняшних соперниках, разложил на дикторском столе составы московского ЦСКА и горьковского «Торпедо» и принялся прямо на них делать свои пометочки. Сначала Николай Николаевич выписал лучших бомбардиров, потому что когда на льду идёт смена составов, или случается какая иная игровая пауза всегда можно сказать несколько слов о самих хоккеистах. Сколько шайб они забросили, сколько результативных передач отдали и так далее. И у телекомментатора получилась прелюбопытная картина. В ЦСКА к двадцать четвёртому туру чемпионата, в котором многие команды провели разное количество игр, больше двадцати очков по системе «гол плюс пас» набрали: Харламов, Викулов, Петров, Блинов, Михайлов и Фирсов. А в «Торпедо» необычной для новичка результативностью выделялся только один загадочный нападающий Иван Тафгаев. Более того он в последней игре тонущему московскому «Локомотиву» забросил три шайбы, и ещё две передачи отдал, после чего вырвался на первое место в гонке бомбардиров.

«Тафгаев — 27+12, Харламов — 22+13, Викулов — 27+6 и Блинов — 19+8», — записал Николай Николаевич под составами играющих команд и выглянул из окна комментаторской кабины на лёд, где уже заканчивал делать заливку ледовый комбайн. Трибуны дворца спорта центрального стадиона имени Ленина сегодня были забиты под завязку, все 14 тысяч билетов разлетелись как горячие пирожки на морозе. Лишь одна правительственная ложа почему-то пустовала.

«Тафгаев №30, — пробормотал про себя Николай Озеров. — Итак, что пишет о нём местная пресса? — комментатор вынул последний номер «Горьковского рабочего», где была большая статья про «Торпедо», про главного тренера Всеволода Боброва и их лучшего бомбардира Ивана Тафгаев. — Работал на автозаводе фрезеровщиком, участвовал в заводских спартакиадах и в свободное от работы время собирал почтовые марки и спичечные этикетки. — Прочитал он с удивлением. — Интересно, это он так на марках наловчился колошматить всех защитников чемпионата СССР? Что-то тут не то. «Не верю», — как бы сказал Станиславский», — засомневался в правдивости данной информации заслуженный артист РСФСР.

— Николай Николаевич! — В комментаторскую кабину забежал взъерошенный режиссёр спортивной трансляции. — Через пять минут выходим в прямой эфир на второй программе. У вас все готово?

— У меня всё под контролем. — Улыбнулся Озеров. — После трансляции нужно записать небольшое интервью для программы «Время» с нападающим «Торпедо» Иваном Тафгаевым. Оператора мне с техникой выделишь?

— Сделаем, — выдохнул режиссёр, — работать после новогодних праздников — морока! У одного зуб болит, у другого голова, а у третьего провода не контачат. Никакой дисциплины! Хорошо, что у вас всё под контролем. Лоботрясы! — Режиссёр погрозил кому-то в коридоре кулаком.

***

Странное дело никакого предстартового волнения лично я перед игрой не испытывал. Наоборот, во мне проснулся азарт первобытного

охотника, который гонит свою жертву в ловушку, где её и прикончит, воткнув в горло своё копьё с каменным наконечником. И я даже представил, как зажарю этого «армейского кабанчика» на костре, а из шкуры дикого зверя моя женщина сошьёт тёплую и стильную накидку для меня. Впрочем, она может сделать себе и воротник для праздничного платья. Осталось дело за «малым» — загнать, убить и съесть.

Перед самим стартовым вбрасыванием я подмигнул своим «пионерам» Боре Александрову и Саше Скворцову, а так же хлопнул по плечу защитников Сашу Куликова и Володю Гордеева.

— Спокойно мужики, разделаем сегодня ЦСКА под орех. — Улыбнулся я и, кивнув на наших соперников, добавил. — На них же лица нет. Все нервы им Тарасов вынес, заперев базе. Ну, вы то чё скукожились?

— Волнительно, — пробормотал защитник Саша Куликов.

— Ничего, сейчас полегчает, — усмехнулся я и поехал на точку.

Против моей креативной пятёрки наставник ЦСКА бросил в бой сдерживающее звено, в центре которого вышел Евгений Мишаков. Игрок сильный, волевой, не боящийся ни боли, ни крови, ни жёсткого мужского хоккея. По краям же у ЦСКА вышли Волченков и Моисеев, а в защите пара игроков Лутченко и Ромишевский. «Будут вязать по рукам и ногам», — понял я простую задумку армейского тренерского штаба.

— Бей Тафгая! — Вдруг донёсся до меня высокий голос Анатолия Тарасова, который сам готов был броситься на площадку вместе со своим ЦСКА.

— Убью сука, — шепнул мне Мишаков, когда я выиграл стартовое вбрасывание.

В самые первые секунды закрутился немного хаотичный хоккей, посыпались нелепые ошибки и с нашей стороны и со стороны армейцев. Мишаков цеплял меня в центре площадки клюшкой, как крюком, не давая набрать скорость, и чего-то там бухтел про звездюли. И вдруг Боря Александров, получив шайбу по своему левому флангу обманул, опекающего его Волчкова и полетел в атаку, но немного не рассчитал скорость и защитник москвичей Ромишевский жестко встретил его у самого борта. «Малыш» ударившись о жёсткий деревянный борт, рухнул на лёд. Зрители на трибунах, которые буквально кожей ощущали предстоящую жестокую драку, тут же заорали и засвистели со своих мест.

— Ромик так его! — Похвалил защитника Тарасов, который метался словно лев вдоль бортика на своей скамейке запасных, около которой и произошло боестолкновение.

В моей голове мгновенно что-то переклинило, и пока Ромик копался с шайбой, я разогнался и влетел в защитника, словно пригородная электричка. Удар получился очень мощным. Ромишевский воткнулся в деревянное ограждение и повалился рядом с Борей Александровым. И только я оправился от своего же силового приёма, в меня на всех порах тут же врезался армеец Мишаков. Всё что я успел сделать, это немного наклонить корпус вперёд.

— Дави! — Заорали на трибунах заведённые до предела неверные зрители, когда Евгений Мишаков внезапно после столкновения неловко спиной грохнулся вниз, сказалась разница в росте и весе.

А я? Что я? Тоже немного прилёг, но тут же вскочил, выцарапал шайбу, про которую все забыли и отпасовал на свободного Скворцова. Однако киевский судья Осипчук дунув в свисток, остановил игру. Боря Александров вскочил на ноги и сам на своих двоих покатил на смену. А вот Ромишевскому и Мишакову помогли подняться партнеры. Первый больно ударился об борт, второй — получил повреждение после неудачного падения на лёд.