Тафгай 4
Шрифт:
— Языком трепать надо меньше! — Рявкнул Анатолий Тарасов, сверкая глазами на своих усталых и взмыленных ребят. — Когда язык как помело, а в голове пустота, дело всегда плохо заканчивается.
— Чё он сказал-то такого? — Пробасил Александр Рагулин.
— Если у вас есть желание поехать доигрывать в Чебаркуль, или ещё куда подальше, то я вам могу отдельно повторить, как наш Женя учудил. — Наставник ЦСКА устало плюхнулся на стул.
— Враньё, — пробубнил
— Тебе свидетелей привести? — Хлопнул кулаком по столу Тарасов. — Идиот! Сейчас я бегу за коньком, расплачусь с кем надо, а ты, Витя Кузькин, как капитан команды поговори с мужиками, и чтоб в третьем периоде ничью мне вырвали на зубах! Иначе… Лучше вам не знать, что тогда будет. Чебаркуль — сказкой покажется, б…ь. Да и ещё Третьяк, отдыхай в третьем периоде. Пять банок ввалил, хоть бы одну потащил. Коля Толстиков разминайся.
«Не обманули предчувствия, — подумал Валерий Харламов. — Хоть бы в третьем периоде, немного подсократить, чтобы не так позорно проиграли. Только откуда силы взять? Ноги забились, комбинационная игра рассыпалась. Одна надежда Горький успокоится. Не железные они, в самом деле?».
***
— Ну, что я говорил, — улыбался Николай Иваныч, снимая как горьковское «Торпеда» укладывает одну шайбу за другой в ворота самой титулованной команды страны и чемпиона СССР прошлого года. — Будут ещё заброшенные шайбы. Во картинка получается! Давай за искусство ещё по пиву, — подмигнул кинооператор Эдику Беркутову, и вынул из своей киношной жилетки ещё две бутылки «Жигулёвского».
— Гооол! — Вновь взвыли болельщики на трибунах, когда точным выстрелом отметился от синей линии защитник Александр Куликов №6 и довёл счёт до неприличных цифр — 9 : 2.
«А хорошо, что такой разгром, — усмехнулся про себя, чуть-чуть захмелев, Беркутов. — Не придётся сочинять всякой неприятной лжи, про команду Всеволода Боброва. Жаль пролетаю мимо премии, зато совесть будет чиста. Всех денег всё равно не заработать».
— Ты, Эдик, пока я ещё трезвый, думай, с кем послематчевое интервью будем записывать? — Громко икнул кинооператор.
— Сними мне Ивана Тафгаева №30, — сказал Эдик Беркутов, встав рядом с коллегой. — Вон, как раз его смена. Поймай в объектив и веди его на крупном плане.
— Давай лучше на «среднячке», в полный рост. Вдруг Тафгай десятую заколотит? — Хохотнул оператор Иваныч, хлебнул пивка и припал одним глазом к видоискателю кинокамеры.
И Иван Тафгаев №30, как по заказу сначала выиграл вбрасывание, затем столкнувшись с Фирсовым уронил того на лёд, получил от кого-то обратный пас. Ушёл от
— Гооол! — Заорали на трибунах счастливые и ошарашенные игрой своих любимцев горьковчане.
— Снял? — Спросил Беркутов кинооператора.
— Идеальный киношный план! Давай ещё за документальное кино! — Восторженно предложил Николай Иваныч, приподняв бутылку пива. — И пошли в «подтрибунку», там надо ещё свет поставить. Ну, вздрогнули!
***
«Мог ли я ожидать, что отгрузим москвичам десятку? — Думал я, шагая в раздевалку после финальной сирены. — Положа руку на сердце — нет. Может, сыграем 8 : 2 или 7 : 3, но 10 : 2 — это же стахановское перевыполнение плана! Где переходящее знамя социалистического соревнования? Самое главное теперь интервью давать не надо, не надо делать очень рискованное официальное заявление, и так Михалыча 29-го не посмеют выгнать из сборной СССР. Всё даже лучше, чем я мог себе представить».
— Здравствуйте, — со мною поздоровался, судя по запаху, скорее всего, хорошо поддатый журналист, который стоял рядом с осветительным прибором и кинокамерой. — Несколько слов о прошедшем футбольном матче на первенство ВЦСПС. Буквально два три слова. Ой, какой у вас милый котик, — журналист потрогал эмблему кота на моём хоккейном свитере. — И так ваши первые впечатления?
— Что рад?! — Подскочил сбоку разъяренный и красный, как синьор Помидор, старший тренер ЦСКА Анатолий Тарасов. — За «Бобра» жопу сегодня рвали? За Севку в лепёшку расшибались? Зря, всё равно его сняли! А знаешь, кто теперь сборной будет руководить? Я! И Аркаша Чернышёв. Бесполезно! Ха, ха! — Рявкнул Анатолий Владимирович и пошёл в гостевую раздевалку.
— Камера пишет? — Спросил я журналиста.
— Нормально! — Гаркнул поддатый мужик за киноаппаратом.
— Я, Иван Тафгаев, сегодня 17 февраля 1972 года делаю официальное заявление, если Всеволод Михайлович Бобров будет снят с руководства сборной СССР по хоккею, то я отказываюсь выступать за нашу главную команду страны.
— Очень хорошо, — согласно кивнул журналист. — А теперь скажите, какие у вас первые впечатления от сегодняшнего футбола?
— Заеб…ь! — Рыкнул я напоследок.