Тафгай 7
Шрифт:
Глава 16
В среду 4-го апреля перед выходом на первый матч плей-офф против «Сент-Луис Блюз» я пять минут в раздевалке смотрел в одну точку, перебирая в голове недавний разговор с председателем КГБ Юрием Андроповым. «Вот значит когда родилась идея „перестройки“ в СССР, — думал я, — в самом начале 70-х. Я даже где-то читал, что Горбачёв в Кремле появился именно благодаря Андропову. Заметно, что желание у Юрия Владимировича переделать СССР — есть, а видения как — нет. Либо шеф КГБ меня по-простому „потыкал иголочками“, как это делают учёные с испытуемыми животными, изучая естественные рефлексы. В любом случаем, чтобы это не значило,
— Таф, чёрт тебя побери! — Зарычал, выросший передо мной, генменеджер Томми Айвен. — Ты что, весь плей-офф собираешься просидеть в раздевалке?! Все парни давно на льду!
— Иваныч, иди к чёрту. Я мысленно уже представил, как забрасываю четвёртую шайбу, а ты всё испортил. Теперь больше трёх не положу.
— Три — в самый раз, — буркнул генменеджер.
Я вскочил с жёсткой деревянной лавки и потопал из раздевалки, а следом засеменил наш неугомонный мистер Айвен, который уже все мозги проштамповали команде, что сегодняшняя игра — это шоу, и мы просто обязаны закончить её с разгромным счётом.
— Мы всей лиге должны показать, кто в этом году номер один! — Подпискивал он из-за моего плеча. — Одним мощным сокрушительным ударом надо расплющить блюзменов и идти дальше!
— Иваныч, если ты не перестанешь капать на мозги, то парни из Сент-Луиса будут последними, с кем мы сыграем в этом Кубке Стэнли. — Я остановился у самого льда и посмотрел на переполненные трибуны. — Впереди паровоза бегают либо будущие покойники, либо будущие бэтмены, которые есть — порождение фантазии.
— Хоккей — это тоже в какой-то мере фантазия, — по-философски заявил Томми Айвен.
«Фантазия? Может быть Иваныч и прав, — подумал я, выкатываясь на представление играющих составов под оглушительный рёв „Чикаго Стэдиум“. — То, что я в НХЛ — это точно фантазия. Осталось только сказку сделать былью».
— О чём задумался Таф? — Спросил меня капитан наших «Чёрных ястребов» Стэн Микита, когда мы выстроились в ряд на синей линии, чтобы послушать гимн США.
— Стива Дубрано из психушки выпустили, — буркнул я, кивнув в сторону главного хулигана «блюзменов», который тоже приготовился выслушать государственную песню про звёздно-полосатый флаг. — Думаю, пока он из парней кого-нибудь не покалечил, как его отправить обратно в лазарет.
— Проще простого, — улыбнулся Ваня Болдырев. — Я ему пас сделаю прямо на крюк, он рванёт в атаку и всё, ха-ха, а там бетонная стена.
Я хотел было сказать парням, что рад их хорошему настроению и здорово, что все три мушкетёра готовы окунуться с головой в новое путешествие за Кубком Стэнли, но какой-то оперный певец принялся выводить в микрофон слова американского гимна, напоминающего нашу русскую народную песню: «Хас-Булат удалой! Бедна сакля твоя; Золотою казной Я осыплю тебя», и все высокопарные слова из меня вылетели напрочь. А на льду стало уже не до слов. «Блэкхокс! Блэкхокс!», — скандировали трибуны, а мы рвались к воротам 32-летнего Жака Корна. И хоть лучшие годы голкипера «блюзменов» уже были позади, первую опасную атаку, когда после моей передачи Болдырев бросал с шести метров, находясь под 45 градусов к воротам, он отбил с блеском. Недаром этот самый Корн будет в 90-е тренировать Мартина Бродо в «Нью-Джерси Девилз».
— Такие надо забивать, — заворчал Томми Айвен на Ивана Болдырева, как только мы сели передохнуть.
— Спокойно, Иваныч, это была пристрелка, — загоготал Стэн Микита.
— Раньше
Задорное настроение своих хоккеистов старшему тренеру Билли Рэю очень импонировало, хотя сам он этой ночью просыпался несколько раз. Нехороший сон преследовал 54-летнего специалиста — будто он карабкается на горную вершину, цепляется ободранными пальцами из последних сил за острые камни, но добравшись до самой верхней точки, поскальзывается и летит вниз. «Я уже дважды был в финале, — подумал Рэй, наблюдая за игрой своей ледовой дружины. — Если в этом году с такой командой я не возьму главный приз, то этот чёртов Кубок Стэнли не покорится мне никогда».
И словно услышав его мысли, лучшая тройка всего хоккейного сезона, Микита — Тафгаев — Болдырев, в очередной раз на льду закрутила замысловатую хоккейную комбинацию. Стэн пролетел по дальнему левому борту до чужой синей линии, резко затормозил на две ноги и отдал пас в центр на набегающего, словно электричка Большого Тафа. Иван без труда влетел в зону атаки и, сместившись к левому же борту, вернул шайбу обратно на синюю линию Миките, так как Иван Болдырев не успел выйтина ударную позицию на своём правом краю атаки. «Хорошо расставились», — удовлетворённо кивнул Билли Рэй.
И в этот момент Стэн Микита по диагонали вырезал передачу на Болдырева, который уже успел оторваться от своего опекуна. «Бросай Болд!» — выкрикнул про себя тренер Рэй. Но Иван Болдырев неожиданно для всех запустил ещё одну передачу на дальнюю левую штангу, где никем не прикрытый Большой Таф уже успел «выкурить сигару». И шайба словно намагниченная, легла точно в крюк клюшки Ивана Тафгаева, который лениво переправил её в сетку ворот команды «Сент-Лиус Блюз».
— Скоооор! — Взорвались трибуны, и на стадионе раздался тревожный вой сирены.
«Пять секунд на всю комбинацию, — усмехнулся тренер Рэй. — Разыграли как в кино. Но если сюда за Большим Тафом приедут и другие хоккеисты из Советского союза, то НХЛ изменится навсегда».
После заброшенной шайбы, которая случилась на десятой минуте первого тайма, вся наша тройка снова осталась на льду. Микита подтрунивал надо мной и Ваней Болдыревым, дескать по древнерусской традиции между первой и второй перерывчик небольшой. На что Болдырев заметил, что он русский только наполовину, а я сказал, что шайбу забросить — это не стопарик в баре опрокинуть. Но всё равно отличное настроение и прекрасный настрой партнёров передались и мне. Правда, настроение тут же подпортил центр нападения «блюзменов» Гарри Унгер.
— Не думал, что ты доберёшься до плей-офф, чёртов коммунист, — шепнул он с желанием меня задеть, когда я встал с ним на точку вбрасывания в центральном круге.
— А если бы были мозги, то подумал? — Буркнул я, первым шлёпая по шайбе, которая отлетела нашему лучшему защитнику Билли Уайту.
Гарри Унгер по прозвищу «Железный человек», полученное им за отменное здоровье, выругался и ткнул меня клюшкой в спину. Ведь мой 30-ый номер на спине — это единственное, что он увидел через секунду после вбрасывания. В это время шайба пришла к Ване Болдыреву, и он уже привычно вдоль своего правого борта полетел в атаку. Один из защитников Сент-Луиса попытался вколотить его в борт, но, не рассчитав скорости, в жёсткое деревянное ограждение воткнулся сам и под смех трибун полетел на лёд. Поэтому в зону атаки мой тёзка закатился без помех и с неудобной руки мгновенно перевёл шайбу на противоположный левый фланг. И вот тут Болдырева сбил с ног второй игрок обороны гостей.