Тафгай. Том 9
Шрифт:
— Люди? — пробурчал я, сунув веники в таз и присев на нижнюю полку. — Так это контора Юры Андропова. Я когда сидел в Бутырке и ждал приговора, то мне первоначально пообещали насыпать пять лет строгого режима, а в зале суда вместо «строгача», объявили три года высылки. Я тогда сразу вычислил того, кто протянул руку помощи.
— Не понял, — помотал головой Коноваленко, присев рядом, — если Андропов сам тебя упрятал, то зачем же он тебя спустя год стал вытаскивать?
— Понимаешь, Сергеич, наше правительство не представляет из себя монолит, — улыбнулся я. — Самая большая «башня Кремля» — это
— Ерунда какая-то, — хмыкнул Коноваленко — Что ж тебя сразу не перевели в Горький, чтобы выступать за наш родной «Полёт»? Кстати, «Полёт» сейчас играет во второй лиге, и это гораздо лучше, чем чемпионат области.
— Возможно, так и было задумано, но вмешалась группировка Суслова, — тяжело вздохнул я. — И вместо крупного областного центра, города Горького мне пришлось осесть в обычном уездном городке.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Виктор, — а что они хотят, ну, этот Суслов и твой Андропов? И зачем эти «башни Кремля» нужны товарищу Брежневу?
— Во-первых, работать же кто-то должен, значит, без ближнего круга соратников просто не обойтись. Во-вторых, если убрать одну группировку, то вторая моментально отправит Леонида Брежнева, как Никиту Хрущёва на заслуженную пенсию. А вот сказать, что хотят Суслов и Андропов не так-то просто. Я ведь с Юрием Владимировичем несколько раз общался, и насколько могу судить, в данный момент он владеет такой информацией о состоянии экономики страны, которую не знает никто.
— Нормальная у нас экономика, только в магазинах постоянно чего-то не хватает, — буркнул Коноваленко.
— Если мы покупаем зерно в США и в Канаде — это уже ненормально, — криво усмехнулся я. — Целые отрасли работают в убыток, благосостояние людей растёт гораздо медленней, чем в капстранах. Научно-техническое отставание от развитого мира постоянно увеличивается. В общем, мечтает Юрий Владимирович перестроить наш «советский колхоз» во что-то более прогрессивное, только не знает как. А товарища Суслова экономика вообще не волнует. Он почему-то думает, что если строго придерживаться научного коммунизма, вбивая его в голову каждому человеку с детства, то коммунизм построится автоматически. Если коротко, то Суслов — это сказочный фантазёр.
— А Брежнев? — спросил Виктор и, подчерпнув ковшичком воды, плеснул на каменку.
— Леонид Ильич размышляет примерно как мой старик Харитоныч, — хохотнул я, — если ничего в своей лачуге руками не трогать, никто ведь с голода не умирает,
— Подожди, — крякнул Коноваленко, ведь даже ему стало невыносимо жарко. — Тут моя Валя твой американский пиджак решила почистить и, представляешь, нашла во внутреннем кармане сберкнижку на десять тысяч рублей. Она тебе нужна или как?
— Кхе, поделим по-братски: книжка тебе, деньги мне, — захихикал я, так как про эту заначку давным-давно забыл. — Хватит прохлаждаться, ложись на лавку буду из тебя дурь выбивать.
— Какую ещё дурь? — насторожился мой дорогой гость.
— Такую, — крякнул я, схватившись за веники, — ты почему не играешь в воротах родного «Торпедо»? Я тут прессу смотрел, ваша команда в чемпионате болтается на последнем месте, а ты вместо того чтобы ловить шайбы, тренируешь пацанов. Поговори со старшим тренером, не молчи.
— Разберёмся, — проворчал Коноваленко и, тяжело вздохнув, снова лёг на верхнюю полку.
Не помню, откуда это повелось, но если после бани не накрывался стол, на который кроме закуски в обязательном порядке выставлялась и выпивка, то банный день не шёл в зачёт. Поэтому когда закончилась вода в котле, а банная печь перестала дымить, в большой комнате старика Харитоныча зазвучала музыка и заботливыми руками были разложены по тарелкам квашена капуста, отварной картофель, плавленый сырок, солёное сало и даже дефицитная колбаса.
Кстати, эти заботливые руки принадлежали заведующей столовой №5 Галине Игоревне, которая сегодня на несколько месяцев вперёд перевыполнила план по продаже мучных изделий. Кроме того эта миловидная полненькая женщина принесла две бутылки болгарского вина «Каберне». Харитоным же на такой оборот событий ответил пятилитровой бутылкой со слабоалкогольной домашней наливкой. А ещё мои соседки Вика и Надя принесли капустный пирог. И теперь тихо звучала сборка советской эстрадной музыки, девушки с небольшой настороженностью смотрели друг на друга, а я впервые за многие дни, переодевшись в американский деловой костюм, почувствовал себя человеком с большой буквы.
— Откуды махнитофон? — крякнул Иннокентий Харитонович, разливая по стаканам домашнюю наливку.
— Унёс со стадиона, чтоб не вводить во искушение местную гопоту, — улыбнулся я, вспомнив как тащил через лесок этот тяжёлый «бобинник», который принадлежал звукорежиссёру Ярику. — Завтра состоится второй матч, верну на место.
— Неужели опять придёт не меньше двух тысяч? — спросила Галина Игоревна, ведь ей было о чём беспокоиться, так как сегодня народ дружно схрумкал все столовские запасы пирожков, ватрушек и чебуреков.
— Если рассуждать логично, то полторы тысячи завтра будет наверняка, — ответил я, налив себе в стакан берёзовый сок. — Выиграли с крупным счётом, создали приятную праздничную атмосферу.
— Разыграли ценный приз и две хоккейные клюшки, — с гордостью добавила Виктория. — Так что если у вас, Галина, пирожков больше нет, то есть время договориться с другой столовой. Или я не права? — девушка призывно зыркнула на меня, как бы намекая, что Галине Игоревне пора домой.
Однако я тихо хохотнул и совершенно серьёзно ответил: