Тагир. Ребенок от второй жены
Шрифт:
Слышу ее крики и проклятия, перемежающиеся плачем и задыхающимися всхлипами.
Выхожу из больницы и вижу пропущенный звонок с офиса. Заниматься бизнесом нет никаких сил, сейчас все мысли только о Ясмине, но есть вопросы, которые требуют моего решения. Стоило ли вообще покупать компанию Ясмины, раз она отвлекает меня от самого главного в моей жизни.
Заеду на работу, а вечером, как только будут готовы результаты экспертизы, заберу их и поеду домой. Ахмету в моем доме делать больше нечего. Впрочем, теперь это не мой дом
Глава 23
Ясмина
Слышу, как в коридоре топает злой Ахмет. Узнаю его по грубому голосу. Бормочет как безумный. Семейное у них это, в самом деле. Поступь шагов тяжелая, что-то роняет, останавливается, гремит лестницей, приставленной к входу на чердак. Я стою у двери и боюсь выглянуть наружу. Хочу уже выйти, чтобы попросить охрану угомонить отца Наили, но не успеваю. Раздается стук в дверь.
— Кто? — чувствую страх и опасность, которыми пропитан, казалось, весь дом.
— Это охрана, Арман, госпожа Ясмина. Господин Тагир заказал доставку еды на дом для вас, сказал, что курьера вы встретите лично. Он отказывается отдавать еду Фаине, — глухой мужской голос по ту сторону, полный надежды.
Я отмираю, а затем дергаю дверь, открывая ее. Поджимаю губы, сперва недовольная таким самоуправством Юсупова, но потом внутри разливается тепло. Надо же, не забыл, позаботился о моем пропитании, причем выполнил мое желание, а не заставил брать готовую пищу из кухни. Есть хочется сильно, а приготовленное в этом доме в рот брать опасаюсь. Спускаюсь вниз и действительно вижу доставщика, который хмуро смотрит на дом и стоит на своем месте не двигаясь.
Мешкаю, но затем понимаю, что уж кому-кому, а Тагиру травить меня не с руки, это ведь он настолько сильно хочет ребенка. Сына.
— Вы совсем не доверяете старой Фаине, госпожа? — причитает во время моей трапезы служанка, но я не обращаю на нее внимания.
— Я доверяю себе, — всё же отвечаю, и это единственная фраза, которую произношу в ее адрес. Она больше не лезет, видимо чувствуя мое неприятие и не желая накалять и без того сложную обстановку.
На душе тяжким грузом висит неясная тревога. Ожидание изводит. Я знаю, куда уехал Тагир, и не могу дождаться его возвращения. Кажусь себе хрустальным сосудом, который бросили об пол, и он медленно трещит, грозясь рассыпаться в мелкое крошево.
Рядом постоянно кто-то крутится. Фаина, охранники. Не оставляют меня одну ни на секунду. Выполняют Тагиров приказ, берегут меня как зеницу ока. И мне должно быть приятно, но дискомфорт сильнее. Да и, в конце концов, кто виноват, что мне необходима охрана? Но Наили нет в доме, что же мне угрожает теперь? Или охрана, напротив, следит, чтобы я не сбежала?
Большую часть дня провожу в выделенной мне комнате. Сбор вещей много времени не занимает, брать с собой мне нечего. Личные вещи, привезенные
А когда слышу грохот и отборный мужской мат, выхожу в коридор.
— Что там такое? — спрашиваю у них, уже всерьез обеспокоенная.
Один кивает другому, мол, сходи проверь, и охранник уходит.
— Не переживайте, госпожа Ясмина, мы разберемся, — успокаивает меня молодой охранник, даже осмеливается улыбнуться.
Хочу спросить, когда приедет Тагир, но давлю в себе это желание.
Проходит несколько минут, но охранник не возвращается, тишина становится зловещей, а я не могу зайти в комнату, пока не пойму, что в доме всё в порядке.
— Сходи, пожалуйста, посмотри, что там происходит.
— Не велено, госпожа Ясмина, я получил прямой приказ не отходить от вас ни на шаг.
— Но что со мной случится? — усмехаюсь, оглядывая пустую комнату. — Здесь точно безопасно.
— Ладно. Пойду узнаю, что там. Господин Ахмет разбушевался сегодня.
Выдохнув, провожаю его взглядом, отходя не в комнату, а в дальнюю часть коридора — закуток, куда никто и никогда не заходит. Но здесь есть окно. А я даже себе не хочу признаваться, что очень жду приезда Тагира. Стою и вглядываюсь в заветный поворот, из-за которого должна вывернуть машина Юсупова.
Думаю об обете, который нарушила, и оправдываю себя тем, могу теперь бороться за правду. Неужели сегодня честное имя моего брата будет восстановлено? Тогда родители примут меня обратно? Если приду к ним с благой вестью?
Вопрос, который не дает покоя годами, маячит на краю сознания.
Кто же тогда, если не Аслан, в ту роковую ночь напал на Малику?
И голос, который слышится внезапно позади, звучит как раскат грома, как грозное предзнаменование родом из прошлого.
— Вот ты где, — сиплый голос Ахмета пугает меня до чертиков.
Поворачиваю голову и вижу отца Наили с бутылкой в руках, не в силах понять, как он оказался здесь в обход охраны. А потом вижу раскрытое окно и раздуваемую ветерком занавеску. И догадываюсь, что он перехитрил парней и отвлек их внимание.
Прижимаюсь спиной к стене, цепляясь похолодевшими пальцами за край подоконника. Страх стягивает горло, сковывает по рукам и ногам. Он наглым взглядом смотрит на меня и прикладывает ко рту горлышко. Шатается, скалится, на лице четко выраженная мука.
— Довольна, Ясмина Булатова? — задает непонятный вопрос.
— Что? — сиплю, расширив глаза.
— Моя жизнь кончена, — усмехается, щерясь, пожилой уже мужчина. — А всё ты…
Сглатываю, забиваясь в угол. Кажется, что я потеряла голос, ни слова не могу вымолвить, даже закричать. То чувство страха и ужаса, что обуяло меня в свое время на чердаке, сейчас волной окатило тело, и я застыла, вспомнив, что так и не высказала свои сомнения Тагиру насчет адекватности отца Наили.
Забыла… Глупая…