Тагир. Ребенок от второй жены
Шрифт:
– Да, на счету есть деньги. Довольно внушительная сумма, – кивает, все так же продолжая растягивать губы в улыбке.
Я скептически поджимаю губы, отчего возле губ наверняка образуются складки, но девушка берет небольшую бумажку и пишет сумму на ней, подавая мне. Всматриваясь в цифры, не могу уразуметь, то ли мне кажется, то ли действительно это крупная сумма. Пару раз пересчитываю нули, бегая глазами по строчкам. Неужели мне улыбнулась удача? Разве такое возможно?
– Это… – сиплю, затем сглатываю и прокашливаюсь, поднимаю
В этот момент за всё время нашего разговора выражение ее лица впервые меняется, и продольная морщина пролегает через ее лоб. Она хмурится, задумываясь, и вглядывается в монитор.
– Нет, – качает головой, – всё верно, могу вам распечатать, чтобы вы убедились.
Хлопаю пару раз глазами, мну бумажку, словно в руках у меня слиток золота. На ее предложение молчу, собираюсь с мыслями.
– Как мне получить эти деньги? – обращаюсь к девушке спустя минуту.
Она снова хмурится, прикусывает губу.
– Их может получить владелец счета. Либо кто-то по доверенности, – пожимает плечами, виновато отводит взгляд, хотя ее вины в этом нет. – Вы указаны лишь как лицо, которому можно дать информацию по счету, как основному наследователю.
И это еще более странно, чем всё то, что происходит в моей жизни снова с появлением в ней Тагира.
– Это счет моего отца, а он в больнице, понимаете? Какой смысл в деньгах после его смерти, если они могут пригодиться сейчас? Может, есть возможность выставить счет больнице? Возможен ли такой вариант? – говорю пылко, отчего-то рассчитывая на снисхождение, хотя и понимаю подспудно, что правила банка не позволят мне получить деньги просто так.
– Ваш отец дееспособен? – уточняет девушка. – Он может подписать доверенность? – она неумолима, и я после долгих уговоров понимаю, что без участия отца не получится снять деньги.
– Да, – опускаю взгляд, чтобы скрыть подступающие слезы.
– Вы можете уточнить у вашего отца пин-код и снять деньги в банкомате, – входит в мое положение. – Банк… Не несет ответственности за карточки, так что… Если что, я вам этого не говорила.
Девушка понижает голос и говорит шепотом, кидая тревожные взоры по сторонам и на камеры. И я испытываю к ней благодарность, ведь она подала мне отличную идею. Особенно за тот факт, что она, возможно, нарушает корпоративную этику и юридические права банка.
Я подскакиваю и бреду к банкомату, думая о том, что даже не знаю назначения этих денег, но твердо нацелена их взять. Отчаянный шаг, который я не смогла бы позволить себе в других обстоятельствах. Но теперь выбирать не приходится.
Сердце щемит, вот только мне не приходит в голову, что я могу нарушить волю отца, ведь я хочу его спасти. И твердого наказа с его стороны на этот счет не было. На чаше весов – деньги или его смерть. Мертвым папа серчать не будет, а живым… Главное, что он им будет.
Попробую ввести код, вдруг я угадаю? Помнится, что
Ввожу четыре нуля – неудача.
Прикрываю глаза, чувствуя, как позади вырастает мужская фигура. Следующий желающий снять деньги нависает надо мной, стоит над душой, не давая сосредоточиться. Хватаюсь за внезапную мысль и ввожу четыре цифры, которые изменили нашу жизнь навсегда. Год смерти брата. Но экран сигнализирует, что код неверный.
Остается один шанс, последний. Я введу цифры, и карта заблокируется. Но разве могу уйти не попробовав?
Один, два, три, четыре… Ввожу год рождения брата.
И банкомат начинает шелестеть купюрами, счетчик пересчитывает их и выдает мне толстую пачку денег. Беру купюры в руки и судорожно дергаными движениями кладу их в сумку. Боже… Неужели та незнакомка с зонтом была права?
Захожу в дом, вытаскиваю из сумки деньги, кладу на диван и рассматриваю целую гору, как мне кажется, денег. Руки продолжают трястись, а сама я присаживаюсь на кресло и скрещиваю руки на груди, пытаясь собраться с мыслями и понять, какой сделать следующий шаг.
– Оплатить счета, да-да, – бормочу, но слезы сдержать не могу.
Всхлипываю оттого, что наконец-то улыбнулась удача. Хотя в душе всё равно теплится беспокойство насчет этих денег. Может, отец просто забыл про них? Или… Нет, нужно думать о лучшем. Так, не откладывая ничего на потом, оплачиваю сначала больничные счета отца и матери, покупаю нужные лекарства, а затем уже успокаиваюсь на время и иду домой. Всё остальное завтра.
Родители лежат в одной больнице, так что первым делом навещаю маму, хочу обрадовать ее, что мы получили отсрочку для отца.
– Ему сделают операцию по замене клапанов, мам, – сижу возле ее кровати, обхватываю прохладные руки. – А за это время мы продадим квартиру, и, может, у тети Зулихи всё наладится. Там, глядишь, и очередь по сердцу как раз подойдет.
– Хорошо, что ты нашла деньги, дочка, – говорит мама, облегченно выдыхая, казалось, тяжелый ком, – На работе помощь оказали, да? Или перевели спонсоры какие?
Хмурюсь, а затем вспоминаю, что мама попала в больницу как раз перед тем, как я хотела уточнить у нее информацию о папиных счетах.
– Нет, мам, меня… Я… – Так и не решилась рассказать, что теперь нам не на что будет жить, как только деньги закончатся. – Ситуация была экстренная, а у папы в кабинете я нашла карточку, на которой…
Мама в этот момент резко вскидывает голову и внимательно смотрит на меня, отчего я теряю дар речи.
– Скажи мне, что ты не трогала эти деньги, дочь, – некогда ласковый и переливчатый голос сейчас звучит каркающе, будто у вороны на последнем издыхании.
Она нервным движением языка облизывает нижнюю губу, затем прикусывает ее, а сама смотрит на меня с отчаянной, на грани истерики, надеждой.