Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

Киле Петр

В веранде за сервировкой стола Марина и три ее одноклассницы, не самые приметные, с которыми однокурсники не поспешили заговорить, Наталья, еще недавно тонкая, как соломинка, ныне быстро полнеющая, еще не обретшая уверенности матроны, Вера в платье и Катя не просто в брюках, а явно под мальчика, с короткой стрижкой, обнажившей большие для девушки уши, что ее, очевидно, не смущало.

– Жаль, Марина, что ты не позвала наших мальчиков, - проговорила Наталья, что-то жуя.

– Я позвала вас, чтобы вы

составили мне компанию. Наши мальчики привыкли с нами дурачиться, а дело серьезное, - отвечала хозяйка, деловито окидывая взором стол.

– Рассказывать истории о любви?
– Катя с серьезным видом переглянулась с Верой, а та рассмеялась.

– То-то и оно: хи-хи, ха-ха!

– Нет, нет, за кого ты нас принимаешь, - возразила Вера.
– Девочки мы уже взрослые. Разговорами про это нас не проймешь.

– Мы любим погорячей!
– Катя словно напускала на себя серьезность, или в самом деле была чем-то озабочена, но не избегала шуток. У нее и глаза, и лицо были правильны и могли бы сиять красотой, если бы именно эта серьезность выражения.

На лужайке остановились Лариса Минина и Олег Соловьев, по всему, они хорошо и давно знакомы.

– Раздались в плечах, живот нарастили, - Лариса разглядывала Олега Соловьева с телодвижениями и жестами, точно сама хотела предстать перед ним в лучшем виде, - как и Вадим... Но если у него округлилось лицо, ваше по-прежнему тонко и... интеллигентно. Что говорить, мужчина в самом соку, и успех у женщин, да?

– Успех у женщин?
– с изумлением воскликнул Олег, в самом деле стройный, почти красивый, чему он словно не придавал значения, не очень высокий, но рост свой чувствовал и словно культивировал в движении и в повадках.
– Я за вами ухаживаю уже... десять лет - и не продвинулся ни на шаг.

– Сами виноваты. Ухаживали за одной, дифирамбы пели о любви, а женились на другой!

– А вы знаете, актриса, мужчины женятся иногда с горя. Кто уехал в Париж с каким-то писателем?

– С каким писателем? Вы все мне рассказываете о Лике Мизиновой и о каком-то Потапенко... Я бы уехала с Чеховым, но, увы и ах, нами пренебрегли. Пришлось связаться с уголовником, который обнаружил в себе, выйдя из тюрьмы, талант продюсера.

– И не прогадали. Кстати, для меня было потрясением, когда первый раз я увидел вас на телеэкране! И в какой передаче!

– А в какой передаче?

– Не помню. Но вы вели с сногсшибательными телодвижениями речь про это.

– А, это недавно.

– Еще одно потрясение было, это, кроме нашей первой встречи, когда вы предстали при всех прелестях красотки на природе.

– На Гавайях?

– Нет, в наших дебрях.

– Ясно А как жена смотрит на ваше увлечение порно в интернете?

– Я не увлекаюсь порно, но красивая эротика мне нравится, как снимки красоток.

– А что вы видели?

– Я счастлив, что вижу вас живьем. Вы слегка осунулись... Небось, голодаете?

– Нет, просто жизнь

моя вертится колесом...

– А вы в ней, как белка в колесе? А крутятся в нем не простые, а золотые орешки...

– Вы все такой же насмешник. А в вашем смехе я слышу что-то неладное... Серьезно, у вас все хорошо?

– Славная актриса, чуткая душа! Все хорошо. Но было и ужасное. Как гром среди ясного неба, чуть не отдал концы. Меня резали и вернули к жизни. Вот это - мое соприкосновение со смертью - ты угадала.

– Но теперь ты здоров, я вижу.

– Мы перешли на «ты», - обрадовался он.

– Это ты перешел наконец, а то десять лет - на «вы».

– Значит, мы можем обняться и поцеловаться?

– Все насмешки!
– покачала головой Лариса Минина.
– Мне достаточно поманить пальцем любого из мужчин, один ты держишь на расстоянии, как Чехов бедную Лику Мизинову, наблюдая издали, как она множит ошибку за ошибкой... Зачем он это делал?

– Чтобы прославить как Чайку... Он же был поэт, не то, что Потапенко.

– Мы с вами еще поговорим, - промолвила Лариса, направляясь к дому.

– Мы снова на «вы»? Ну да, вы знаменитость, а я всего лишь один из фанатов, которого даже не поманят пальцем.

– Все смеетесь. А ведь это правда.

– Правда, правда.

Внизу у озерца Алексей Князев подходит к Полине Ефимовой, припоминая, что когда-то видел ее.

– Здравствуйте, здравствуйте!
– он узнал девушку, но забыл, как ее звали.

– Полина, - Полина Ефимова, невысокого роста, с несколько неправильными чертами лица, мало изменилась, лишь явно похорошела, как ныне молодые женщины при соответствующих условиях и обстоятельствах обретают шарм. Она протянула маленькую руку, пальцы у нее были красивы и нежны.

– Мы с вами виделись... когда-то давно, когда вы были еще совсем юны.

– На свадьбе Вадима и Марины!
– улыбнулась Полина.

– Да! Припоминаю, я танцевал с вами, хотя обычно не танцую.

– Вы танцевали и курили, хотя совсем не курите.

– Вероятно, был изрядно пьян. Простите, - пытался припомнить он подробности, не допустил ли какой-нибудь нелепости.

– Вадим был пьян и свою свадьбу проспал. А вы ничего. Вы все танцевали со мной, и жена ваша увела вас, да и поздно было.

– Боже! Я все вспомнил... Я же влюбился было в вас! И как же мне не хотелось уходить. И оставаться нельзя было.

– Ушли и забыли. Даже имя мое, - рассмеялась девушка, выказывая ровный ряд перламутровых зубок.

На балконе над верандой Вадим Оленин, плотный и подвижный, с полным лицом, крупноголовый, с космами длинных черных волос, по моде своей юности, и Олег Соловьев.

– Олег, - Вадим сразу приступил к делу, - ты вспоминал о Лизе Тепловой... Ты говорил, что недавно встретил ее и едва узнал, а она тебя не признала или не захотела... А как она изменилась? И почему...