Таинства любви (новеллы и беседы о любви)
Шрифт:
Так Женя продолжала разговаривать с ним несколько дней кряду, чему бы она очень удивилась, если бы узнала о том. Но всякая греза тускнеет и улетучивается, тем более если ее не питать живым общением, и Кирилл, хорошо зная это, с грустной усмешкой над своими детскими фантазиями уже хотел расстаться с ними, как вдруг к ним позвонили и раздался знакомый голосок Жени, спрашивающий о нем.
Открыв дверь из своей комнаты, Кирилл увидел Женю в плаще, столь хорошенькую и вместе с тем такую простую и весело-нежную в каждом движении и в улыбке, что кажется
– Простите!
– воскликнула она.
– Я всего на минуту. Дела у меня никакого нет. Просто шла мимо и узнала ваш дом, вспомнила даже лестницу и квартиру вашу... Как-то с тетей я была у вас.
Кирилл предложил пойти на выставку в Летнем саду, в павильоне Росси.
На выставку не попали. Вышли к Неве.
– Как давно я так не гуляла!
– говорила Женя.
Она расстегнула плащ и держалась как самое беззаботное существо на свете.
Кирилл остановился у Кировского моста и глядел на город над невским плесом, некогда безмерно огромным водным пространством для него, все равно как море. И не такой ли широкой и пустынной, с парусными кораблями, изображали Неву художники XVIII-XIX веков? Васильевский остров казался ему и теперь, как во времена детства, далеким, таинственным миром, как старинные города на гравюрах, где жизнь кипит, а вместе с тем - тишина, безмолвие и свет...
Женя посматривала то на город, то на Кирилла... Прохожие с любопытством оглядывались на них, принимая их за приезжих. Дул сильный ветер, на Неве вода поднялась, и Кириллу в сущности было очень хорошо и от вида Васильевского острова, и от близкого присутствия Жени. А она вспомнила его рассказ о первой его большой прогулке и спросила, что же было дальше.
– Дальше? Пять лет Университета... И та новая встреча, и эта... Очевидно, я влюблен в вас и люблю!
Женя всего ожидала, но не так скоро и прямо.
– Постойте!
– сказала она, касаясь его руки.
– Я совсем недавно вышла замуж. И вообще мне... не до романов.
– Так я и думал!
– вздохнул он чуть ли не с облегчением.
– Прощайте!
– Нет, - возразила Женя, протягивая руку, - мы с вами наверняка еще увидимся, и не один раз, захотим того или нет.
– Зачем это?
– Он вдруг обнял ее и поцеловал.
– Прощай!
Он повернулся и неторопливо ушел в сторону.
Женя, покраснев, в странной досаде последовала далее вдоль Невы.
Эта не совсем современная история имела вот какое продолжение и конец.
Открывая дверь, Женя поняла, что Алеши нет дома. Они жили уже в двухкомнатной кооперативной квартире. На кухне мама Алеши оставила записку. Обыкновенно она заезжала, когда ей, по счастливой случайности, удавалось достать что-нибудь редкое, хорошей рыбы например. Алеша не оставил записки, значит, полагал быть дома ранее ее.
Женя переоделась и забегала по квартире. В своих делах женщина всегда как дитя. Женя, забывая, что у нее есть и муж,
Пришел Алеша. Было видно, что человек основательно пообедал, от него попахивало пивом.
– Приезжала мама?
– Да. Достала вот этой рыбы... Оставила подробную инструкцию, что из нее я должна сделать, чтобы тебя побаловать... Может быть, сам попробуешь?
– Оставь. А ты куда?
– Заеду к нашим, надо мне навестить тетю. Ей так нехорошо, а в больницу не хочет. Не поедешь со мной?
– Нет. Засяду за работу. А где сейчас Сережка?
– вспомнил он о сыне, которй, собственно, жил у родителей Жени.
– Дома уже. А знаешь, напрасно мы поспешили с ним.
– А что?
– Не успеем оглянуться - он сделает нас бабушкой и дедушкой. В школу сейчас водят детишек такие молодые деды и бабушки! Я уж не говорю о папах и мамах! Эти сплошь и рядом юнцы и девчонки, в джинсах, а панбархате и во всем, что хочешь. А твои дела как?
Алексей работал нервно и быстро, читал лекции с задором, старался на кафедре и на факультете держаться на виду. Он еще точно не знал, что ляжет в основу его докторской, однако считалось, что он будет в порядке очереди защищаться в таком-то году, а там и профессор... Карьера его ясна, хотя нужно держаться начеку: как бы его не обошли и не оттеснили на второй план. Между тем он успевал бывать на футбольных и хоккейных матчах, играть в преферанс ночи напролет - для разрядки, вообще вел жизнь довольно-таки разгульную. С ним нередко гулял и Андрей. Женя особенно не беспокоилась, - так жили все его товарищи и друзья, народ вполне серьезный.
– Хорошо, поработай. По-моему, ты много гулял в эти дни.
Поскольку Женя жила как бы на два дома, да еще в постоянной спешке, она носилась туда и сюда на машине родителей. Из нового района в старый - словно живешь в двух городах одновременно или в одном городе в двух временных отрезках... Родителей Женя застала в большой тревоге. Днем Софью Николаевну увезли в больницу. Павел Николаевич только что вернулся оттуда. Его допустили к больной всего на минуту. Софья Николаевна, увидев брата, очнулась и пожелала умереть дома, в своей комнате, среди своих книг. Она велела брату упросить врачей отпустить ее домой завтра, а Женя пусть заедет за нею после уроков.
Ольга Захаровна неодобрительно отозвалась на такое пожелание Софьи Николаевны.
– В больнице уход, - говорила она.
– Там медицинская техника! А дома кто будет за нею смотреть?
Павел Николаевич редко сердился на жену, а больше отделывался шуточками. Тут он не выдержал и высоким, старческим фальцетом закричал:
– Кто будет смотреть?! Я буду смотреть!
– Папа!
– сказала Женя с упреком, и тут она поняла, что дело плохо, хуже некуда.
Возвращаясь по ночному городу, Женя хотела сделать круг и заехать в больницу. Но было уже слишком поздно.