Таинственная бутылка
Шрифт:
Сеня загрустил, он все думал о матери. Нет, не простит она ему этого путешествия. Лучше было по-хорошему рассказать о письме партизан, и она, конечно, разрешила бы пойти в Кочки. За такую самовольную отлучку отец взгрел бы, а мать, нет, мать не ударит, но она, верно, плачет, убивается.
— Товарищ капитан, а сейчас нельзя поехать? — спросил он и отвернулся, почувствовав, что на глазах выступили слезы.
— Машины нет, Сеня, честное слово, нет. Да ты никак прослезился? — сочувственно сказал капитан и, притянув его
Дима молча сидел в стороне. Его обидело, что капитан собирается куда-то вдвоем с Сеней.
— Товарищ капитан, — сказал он строго. — Сеня мой пулеметчик. Без командира он не имеет права отлучаться.
— Что вы, товарищ командир, — ответил шутливо Добродеев, — я дисциплину знаю. Как же можно без разрешения командира? Да и сам командир пойдет с нами.
Ребята повеселели. Когда стемнело, капитан с лейтенантом несколько раз выходили из кухни, возвращались, сверяли время на своих часах. Наконец капитан надел пилотку и сказал:
— Пойдем, ребята, на улицу, только без шума, хозяйку бы не разбудить, она уже легла спать.
— Все равно проснется, — заметил Мищенко.
Темная ночь. Набежавшие с вечера тучи заволокли небо и скрыли луну. Тишина, даже выстрелов не слышно. Где-то лаяла собака. И вдруг ударил гром. Ни одной молнии, ни одной сверкающей стрелы. И снова раскат грома, другой, третий.
— Бомбят, — сказал настороженно Дима.
— Наступление идет, — заметил Сеня и подумал: «Может там батя?»
— Горит, — крикнул Дима, забыв предупреждение капитана, — лес горит, нет, не лес, а деревня. Не наша ли?
В черное небо взвились огненные языки и осветили горизонт. С каждой минутой он то желтел, то краснел, словно поднималась необычайная заря. Пронесся страшный гул, задрожала земля. Огненное море все ширилось и при каждом новом ударе грома краснело, наливалось багрянцем. Взрывы нарастали.
Сеня сперва считал, но после сорока трех сбился, перепутал счет и бросил.
— Товарищ капитан, — спросил Дима, поводя плечами, — это наступление или пожар?
— Не знаю, приедет подполковник, все расскажет. Но только я думаю, что это наши летчики фашистам жизни дают, — ответил Добродеев. — Ив этой работе есть ваша доля.
Ребята не поняли намека капитана, да и где было сейчас догадываться, когда количество взрывов перевалило за сто, а огненное зарево залило чуть ли не половину неба.
Взрывы разбудили жителей деревни. Сонные, они выбежали на улицу и с тревогой спрашивали у капитана:
— Что бы это могло быть?
Капитан с лейтенантам успокоительно отвечали:
— Не волнуйтесь, это наши соколы выкуривают фашистов. Идите по домам и спите спокойно.
Жители уходили в свои дома, но спокойствие их было нарушено — как бы враг не подошел к Панину.
Понемногу улица опустела.
— Вот и все, ребята! А теперь — спать, — сказал капитан и пошел в дом.
Добродеев с Мищенко улеглись вдвоем на одну кровать, а Дима с Сеней на другую.
Только поздней ночью приехал подполковник. Ему открыла хозяйка. Он тихо вошел в комнату, снял с себя ремень, кобуру и план-
шет. На столе стояла лампа с прикрученным фитилем, слабый свет едва освещал лицо спящих. Криворученко сел за стол, потер руками лицо, потом взглянул на Диму с Сеней и тихо произнес:
— Эх, дорогие мои ребятки, какое ценное донесение вы принесли. Кончится война, мы вернемся домой и еще сильнее будем любить вас за преданность Родине.
Никто не слышал слов подполковника — ребята крепко спали, спали капитан с лейтенантом.
Криворученко снял со стены шинель, разостлал ее на полу, стянул с себя сапоги, погасил лампу и, подложив под голову планшет, уснул крепким сном.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Первым проснулся Дима. Он толкнул Сеню в бок и шепнул:
— Вставай!
Сеня протер глаза, сел на постели и увидел подполковника спящим на полу.
— Димка, — тихо произнес он, — гляди, подполковник спит на полу, а мы его кровать заняли. Нас не стал будить: все военные такие добрые.
— А часовой, что у шлагбаума нас обругал? — спросил Дима. Сеня не растерялся и ответил:
— Помнишь, что говорила Антонина Федоровна? Нет правил без исключения. Ведь дядя Федя хороший? Капитан с лейтенантом хорошие? О подполковнике и говорить нечего. У нас в армии все хорошие. Даже если плохой— его хорошим сделают.
— Идем на улицу, — предложил Дима, — может еще горит.
Боясь разбудить подполковника, ребята осторожно переступили через его ноги, открыли дверь и вышли из комнаты. Солнце уже грело землю, на небе ни тучки. И там, где ночью разливалось огненное зарево, — небо голубело.
Криворученко проснулся позже обычного. Осмотрелся — постели заправлены, в комнате пусто.
— Мищенко! — крикнул он.
Из кухни пришел лейтенант, как всегда веселый и жизнерадостный, остановился у двери.
— Я вас слушаю, товарищ подполковник.
— Где капитан?
— На улице.
— А ребята?
— С капитаном.
— Позвать всех. Готовьте завтрак. Купите яиц, сметаны, закажите хозяйке жареный картофель. Возьмите в моем чемодане три пачки печенья, шоколад, поделите его пополам и заверните в газету — это подарок ребятам. Видели ночью зарево?