Таинственная леди
Шрифт:
– Вы никогда не пишете о них ничего непочтительного.
– Я ни о ком не печатаю ничего непочтительного, даже о мистере Хогге. Я публикую правду.
Высокомерная улыбка изогнула его губы.
– Как вы ее понимаете.
Джо в точности повторила его улыбку.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Разве вы не подарили своей последней подруге изумрудную подвеску, когда ваш роман закончился? – Боуман сжал зубы, поэтому она продолжила, тщательно подбирая слова: – Это вы или не вы в прошлом месяце
– Если вы напечатаете это, – произнес он сквозь зубы, – я подам на вас в суд за клевету.
– Ха! Вы проиграете! Как я могу клеветать на повесу и забияку?
Джо скрестила на груди руки и в упор взглянула ему в глаза, словно призывая опровергнуть ее слова.
Боуман переложил трость в другую руку и пристально посмотрел на Джо. Постепенно гнев в его глазах сменился удивлением.
– Вы не намерены печатать историю с дуэлью?
– Нет.
– Держу пари, не ради того, чтобы избавить меня от неловкого положения. Значит, для того, чтобы защитить Хорнзби. Не соблаговолите ли объяснить – почему?
– Я пальцем не пошевелю, чтобы защитить Хорнзби.
– Тогда почему…
– Леди Хорнзби уже достаточно опозорена выходками своего мужа, – нетерпеливо перебила Джо. – Я не имею желания унизить ее вновь.
– Вы не хотите бесчестить леди Хорнзби, – медленно сказал Боуман, – а с моими родственниками так поступать можно?
– Вы не женаты.
– У меня есть мать и сестры.
– Это совсем другое.
– В чем разница?
– Разница в том… – Джо замялась. – В том…
– В чем же?
– Вы сами знаете, что разница есть. Ваши опрометчивые поступки не так ранят мать или сестру, как супругу.
– Рискну повториться, я не женат.
– И прекрасно, – сказала она, начиная сердиться. – Будем откровенны, мистер Боуман. Вряд ли вы первый приз на брачном рынке. И невинных юных девушек, и более опытных дам охватывает дрожь от восторга, когда вы делаете их объектом своего внимания. Каждая думает, что именно она изменит вас в лучшую сторону. Все они обречены на разочарование.
– Я не хочу меняться!
– Разумеется, шалопаи никогда этого не хотят. И если бы лондонские дебютантки и их глупые мамаши прочитали «Эйвон Джорнал», то скоро бы поняли, что ваш случай безнадежен.
Джо не думала, что он рассердится, но в его глазах промелькнуло что-то мрачное и опасное. Когда он схватил ее за запястье, у нее перехватило дыхание.
– Это звучит как вызов, – сказал он.
Боуман был без перчаток, жар его руки жег ей кожу, в этом было нечто тревожащее. В светском обществе представители противоположного пола не касаются друг друга столь интимно, если они не родственники.
Интимно! Опять это слово! Она задрожала без всякой причины.
– Что? – Джо
– Вы боитесь?
– Нет, это вы празднуете труса.
Это была ложь, но ей не оставалось ничего другого, чтобы сохранить лицо. Она не позволит ему смеяться над ней.
Именно эта мысль удержала ее от вскрика, когда он притянул ее ближе. Боуман улыбнулся, и ее пульс пустился в галоп.
– Если я вас поцелую, – мягко сказал он, – вы напишете об этом в газете?
– Нет, – сказала Джо, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Я вас застрелю.
Он расхохотался и отпустил ее.
– Маленький совет, миссис Чесни. Если хотите сохранить свое доброе имя, не упоминайте всуе мое.
В качестве меры предосторожности она спрятала руки в складках халата.
– Вы угрожаете распространять обо мне ложь?
– Вы плохо обо мне думаете. Нет, я имел в виду доброе имя вашей газеты. Если я подам в суд и вы проиграете, оно будет дискредитировано.
– Я не проиграю. Его губы скривились.
– Снова вызов?
Их напряженный разговор прервали. Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился одетый по последнему слову моды молодой человек, которого Джо хорошо знала. Генри Гардинер, тридцати двух лет, был самым завидным холостяком в округе, главным образом потому, что его отец, сэр Роберт, как судачили жители, владел половиной графства.
– Уолдо! – воскликнул Генри. – Рагглз сказал, что это займет всего пять минут. – Он улыбнулся Джо: – Рад видеть вас, мэм. Надеюсь, вы не возражаете против моего вторжения, но карета ждет, а свадьба не может состоятся без моего друга.
У Джо почему-то возникло такое чувство, будто Гардинер поймал ее с поличным. Однако его последние слова принесли ей значительное облегчение.
– Свадьба? – спросила она, с любопытством взглянув на Уолдо. – И кто же эта счастливица?
На лице Боумана отразилось изумление.
– Вы заблуждаетесь, миссис Чесни. Я не собираюсь жениться.
– Что? – удивился мистер Гардинер и фыркнул, давясь смехом. – Прошу прощения, – сказал он, взяв себя в руки. – Нет-нет, мэм, это невозможно. Наш общий друг сегодня женится в Уорике, а мистер Боуман будет его шафером.
– В Уорике? – переспросила Джо. – Это по меньшей мере восемь миль отсюда. Тогда я вас не задерживаю. – Она лучезарно улыбнулась. – До свиданья, мистер Гардинер. До свиданья, мистер Боуман. Приятного путешествия.
Джо присела в реверансе, джентльмены поклонились. Как только они вышли, она устало прислонилась к столу и тут же выпрямилась, потому что Уолдо Боуман снова вошел в кабинет.
– Что еще? – быстро спросила она.
Он неспешно улыбнулся, словно сознавая, как волнует ее его присутствие.