Таинственный дом на Монмартре

дю Буагобе Фортюне

Именно так обстояло дело в одном из самых именитых в те годы клубов Парижа, где собирались большие любители игры по-крупному. В салоне клуба, оклеенном красными обоями, был установлен стол для игры в баккара, и каждую ночь люди, сидевшие вокруг стола, проигрывали или выигрывали громадные суммы денег.

Достаточно было взглянуть на груды золота и банковских билетов, вываленных на зеленое сукно, чтобы понять, что стоимость промышленных активов катится вниз, а арендную плату уже давно никто не вносит.

Деньги припрятывали, изымали

из оборота, и они всплывали в игорных заведениях, где между часом ночи и пятью часами утра переходили из рук в руки с необычайной легкостью.

Однажды в конце октября в разгар всей этой игорной лихорадки один из самых усердных посетителей клуба внезапно перестал в нем появляться.

Это был молодой дворянин, весьма богатый, родом из Лангедока, приехавший в Париж, чтобы провести в нем зиму. За последний месяц он выиграл очень значительную сумму денег.

Поначалу никого не озаботило его отсутствие, ведь отношения между игроками редко продолжаются за пределами зеленого сукна. Но вскоре стало известно, что и дома он не появлялся все последние дни.

Члены его семьи были крайне обеспокоены и организовали поиски пропавшего родственника.

Господин де Сьерак, так звали пропавшего дворянина, покинул клуб поутру, примерно в четыре часа, и с того момента, как он вышел на улицу, его следы окончательно затерялись.

Вероятнее всего, он по привычке сел в наемный экипаж и отправился домой в Сен-Жерменское предместье. Опросили кучеров личных экипажей игроков и кучеров наемных экипажей, но ни у кого не удалось получить никаких точных сведений.

И только один из них утверждал, что в ту ночь отвез на Руанскую станцию дилижансов пассажира, приметы которого совпадали с приметами пропавшего молодого человека.

Но было трудно поверить, что в такой час господин Сьерак без багажа и в вечернем наряде мог уехать в неизвестном направлении.

Кто-то решил, что он покончил жизнь самоубийством.

Такое всегда возможно, когда речь идет об игроке.

Но помимо того, что господин Сьерак был весьма богат, ему еще и везло в игре, и как раз в ту самую ночь он выиграл очень значительную сумму денег.

К тому же никто и не слышал, чтобы он был чем-то сильно опечален.

Было абсурдно полагать, что человек, весьма обеспеченный и находящийся в состоянии душевного покоя, вздумал бы броситься в Сену после весело и удачно проведенной ночи.

Скорее уж речь должна была идти о преступлении, тем более что содержимое бумажника господина Сьерака было очень лакомой добычей для воров, которым во времена финансового кризиса редко выпадает такая удача.

Но, с другой стороны, прошло уже почти два года с тех пор, как Париж полностью очистили от банд грабителей, наводнивших улицы города в конце царствования Луи-Филиппа.

Последние участники этих некогда грозных бандитских формирований были осуждены еще в 1846 году, и с той поры не приходилось слышать о ночных разбойных нападениях.

Полиция провела расследование,

но оно не дало никаких результатов.

Удалось обнаружить лишь одно вещественное доказательство, а именно разодранный и перепачканный грязью бумажник господина Сьерака. Его нашли в пустынном месте недалеко от таможенной заставы в Руле.

Понятно, что бумажник был совершенно пуст.

Больше ничего найти не удалось.

Совершенно безрезультатно обследовали дно реки и канала. Тело господина Сьерака так и не было обнаружено.

Целую неделю в Париже только и говорили, что об этом исчезновении. Но вскоре о нем забыли, а в клубе, где господина Сьерака хорошо знали и даже любили, игра в баккара из-за его вероятной смерти не прервалась ни на одну ночь.

Не прошло и месяца, как случилось еще одно происшествие, и опять с одним из самых больших любителей игры по-крупному. Правда, к счастью, оно не закончилось столь же трагически.

На этот раз жертвой стал офицер из африканского корпуса, который на несколько месяцев приехал в отпуск в Париж.

Он был богат и страстно любил игру. Но предавался он своему любимому занятию чисто по-военному, твердо придерживаясь им же установленного порядка.

Ровно в полночь он садился за стол для игры в баккара и ровно в три часа, независимо от выигрыша или проигрыша, прекращал игру. В три часа с небольшим в любую погоду он пешком отправлялся домой, на улицу Бургонь, насвистывая на ходу марш африканского корпуса.

В игре офицеру чаще всего отчаянно не везло. Но если удача внезапно улыбалась ему, то он стремился ухватить ее за хвост с решительностью настоящего спаги 2 , привыкшего держаться до последнего вздоха, и иной раз даже срывал немалый куш.

Однажды вечером, а скорее утром, он возвращался домой, взяв верх в жесткой схватке, разгоревшейся в ту ночь за игровым столом, и внезапно ему показалось, что на стене большого сада, расположенного на углу набережной Орсэ, мелькнули какие-то подозрительные тени.

2

Спаги – кавалерист африканского корпуса из местного населения (Здесь и далее – прим. перевод.).

Капитан Лавердан приобрел в Алжире большой опыт в отражении нападений из засады. Он с опаской относился к любым темным закоулкам и твердо знал, что если дорога, по которой движешься, вызывает подозрения, то необходимо все время быть начеку.

Поэтому он благоразумно держался ближе к середине проезжей части и даже из предосторожности держал наготове короткую шпагу, обычно спрятанную в его трости.

По мере приближения к улице Бургонь он стал по-военному непрерывно проводить разведку местности, поглядывая то вправо, то влево: на каждый шаг приходился один взгляд в ту или иную сторону.