Таинственный двойник
Шрифт:
Боже куснул губу:
– Надо было бы взять тысяч пять, – тихо прошептал он.
Какой день де Буа терпеливо ждал, когда на горе вспыхнет огонек. Ехать в порт и встречаться там с Боже он не хотел, зная, что этот льстец все сделает, чтобы заманить их к себе во дворец. Поэтому он решил разыграть «спешку», якобы находился у предсмертного ложа графини. И им надо срочно вернуться к ней. И, когда казалось, что все потеряно, огонь вспыхнул. Об этом оповестил возница.
– Гони, –
Застоявшиеся кони неслись так, что колымага вот-вот могла развалиться. Жан еле успел вскочить на облучок.
– Кто это так несется нам навстречу? – крикнул сверху возница Боже.
Граф выглянул и побледнел. Он узнал колымагу де Буа.
– Успел-таки, старый, – не без зла подумал он и приказал остановиться.
Он этого хитреца раскусил сразу и знал, что де Буа постарается выкрутиться, чтобы не заехать к нему в замок.
Начал тормозить и де Буа.
– Что случилось? – спросил Раймунд, стараясь разглядеть, что происходит, когда граф открыл дверцу. Ему удалось увидеть, как из встречной кареты вылезает человек. Но ему не надо было говорить, кто это. В свое время Раймунд так описал своего дядю, что его невозможно было не узнать. Сердце юноши дрогнуло. Это была первая, может, главная проверка и встреча, где решался вопрос: будет ли он принят или… но об этом не хотелось думать. Он решил показать радость встречи, легко отстранил Боже и выпрыгнул наружу. Но, сделав несколько шагов, он остановился. Остановился и дядя. Это было драматическое мгновение. Оба, это было хорошо видно со стороны, что-то лихорадочно искали друг в друге. Затем дядя развел руки в стороны и с криком:
– Раймунд, мой мальчик, – бросился к своему «племяннику».
Они долго обнимались, смотрели друг на друга и вновь обнимались. Потом, когда прошел первый восторг встречи, дядя уважительно осмотрел племянника:
– Однако… ты… тово…
Желая потрепать его по голове в порыве восторга, приподнявшись на цыпочки, он запустил руку в его волосы и приподнял космы. Шрам был на месте.
Один не без чувства благодарности вспомнил о корсаре, второй – благодарил Бога, что вернул ему племянника.
– Ты… возмужал, – он продолжал легко трепать его волосы, – какой богатырь стал, сразу трудно тебя признать. Смотри, как физический труд и море подействовали… пропадет совсем твоя Жози, как увидит тебя.
– Что с ней, как она? – с жаром воскликнул племянник.
– А… – поник головой дядя, – не дождалась, да не печалься, а вот с матушкой… беда, – он почему-то посмотрел на Боже, – при смерти. – Думал, не встречу… Ну, да поторопимся. Надеюсь, застанем. Уж очень она хочет видеть тебя. Ты, – он повернулся к Боже, – граф, нас прости, что не сможем заехать к вам. Знаю, что ждете. Но… сам понимаешь, мать все-таки… какая-никакая.
Боже ничего не ответил. Он посмотрел
– Ладно, – наконец согласился он, – верю слову дворянина.
Де Буа только взглянул, но промолчал.
– Ну, племянничек, прощайся! Нам дорога каждая минута.
Раймунд протянул руку Боже и сказал:
– Мы обязательно приедем.
Де Буа прощально помахал из кареты рукой и крикнул вознице:
– Гони!
– Слава те, Господи! – крестясь, произнес де Буа, вновь становясь епископом.
– Почему не приехал отец? Что-то случилось?
Дядя уловил в голосе племянника нотки тревоги.
– Мужайся, Раймунд! За твое отсутствие многое изменилось, в основном ждут тебя… одни неприятности, – он вздохнул.
– Что такое? – Раймунд развернулся к дяде, лицо его выражало тревогу.
– Нет у тебя более ни отца… да примет его душу Господь, – епископ перекрестился, – ни брата.
– Что случилось? – лицо племянника помрачнело.
Де Буа принялся рассказывать. Заканчивая повествование, он сказал:
– Как видишь, тут разное приходит на ум. Твое похищение, смерть отца и твоего брата наводят на мысль, что кому-то все это нужно. Мне думается, всему виной твое графство. Кто-то хочет прибрать его к своим рукам.
Он посмотрел на племянника. Лицо дяди было строгим, в глазах ощущалась тревога. Раймунд почувствовал в этом взгляде надвигающуюся опасность.
– Ничего себе, – вырвалось у него, – лучше бы меня не выкупали! Вот поэтому вы отказались от поездки к… к…
– Тамплиерам, – подсказал дядя и вздохнул. – Сейчас надо оберегаться и их в том числе. Они тоже не против отхватить жирный кусок.
– Так, так, – Раймунд запустил пятерню в свои космы, – а кто еще?
– Еще? – дядя усмехнулся. – Ты стал совсем взрослым. Не ожидал тебя таким увидеть! Море пошло тебе на пользу, как ни горько об этом говорить. А может, это и спасло тебя. Так что, сын мой, нам есть чего опасаться.
– Бюа, – произнес Раймунд, так звал его настоящий племянник, – ты не ответил: кто еще?
От такого воспоминания у де Буа повлажнели глаза.
– Не забыл, – тепло сказал он. – А угрожать может еще… король!
– Король? – Раймунд даже привстал, – ничего себе! Что же ему от нас надо?
– Наши земли!
Раймунд на какое-то время задумался. Приоткрыл занавеску. Местность, по которой они ехали, была гориста. Скалы порой принимали такие причудливые формы, что вряд ли какой художник мог так придумать. Вот одна большая скала, а рядом совсем крошечная. Что это: окаменевшая мать со своим ребенком? Или…