Таинственный двойник
Шрифт:
– Вы правы! Его не было больше суток!
Епископ улыбнулся. Но эта улыбка была волчьим оскалом. Магистр был уже в курсе и только спросил:
– Тогда… как обычно?
Зедор согласно кивнул, и они посмотрели на Боже. Теперь от него зависела жизнь этого человека. Скажи он «Да», виновнику никто не будет предъявлять требований. Его просто пошлют за чем-нибудь в Дальнюю штольню. В нее ходят многие. И многие возвращаются. Но… не все. Приговоренного ждет ужасная смерть. Там имелось такое место, где был оборудован специальный люк. Когда обреченный наступал
А на следующий день к вечеру из Парижа пришло страшное сообщение: девушка похищена и там объявился епископ с племянником. Боже стало плохо. В этом он увидел небесную кару. Магистр, не видя его несколько дней, зашел в его келью. Граф лежал без движения лицом к стенке. Жак присел рядом и положил руку на его голову. Но он даже не пошевелился.
– Боже, – тихо позвал он.
Граф продолжал лежать, не подавая признаков жизни. Магистр поднялся и пошел к себе. По дороге приказал позвать к себе епископа.
Они о чем-то тихо поговорили. Епископ кивнул ему головой и вышел из кабинета. Вскоре он очутился у изголовья Боже. Прочитав над ним какую-то молитву, он запустил свои костлявые пальцы в шевелюру Боже и начал ощупывать голову. В ведомых только ему местах он долго тер, усиливая давление. Чем энергичнее он это делал, тем сильнее потел. Но и Боже начал подавать признаки жизни, зашевелился, открыл глаза.
– А, это ты, – тихо сказал он и хотел было снова повернуться к стене.
Но Зедор не дал ему это сделать.
– На, глотни! – он подставил к его губам пузырек, который достал из-под сутаны.
– Не отравишь?
– Пей и возродишься.
– А… все едино, – сказал Боже и сделал несколько глотков.
Действительно, средство подействовало моментально. Он почувствовал прилив сил и ощутил голод. Зедор хорошо знал его действия, поэтому сказал:
– Поешь и приходи к Жаку.
Через некоторое время Боже вошел в кабинет. Выглядел он, как обычно: на его лице играла легкая полупрезрительная улыбка. В глазах глубокое, затаившееся недоверие. Магистр, видевший почти труп, был весьма удивлен таким изменением. Не сдержался и посмотрел на Зедора. Епископ ответил ему торжествующим взглядом. Жак, стараясь показать к Боже дружеское расположение, спросил мягким, участливым тоном:
– Как чувствуешь себя?
– Нормально, – ответил граф, выдвигая из-под стола кресло.
Магистр, когда Боже уселся, сказал:
– Не надо каждую неудачу так близко принимать к сердцу. Жизнь не может состоять только из одних успехов. Ибо тогда она была бы неинтересна.
При этих словах Зедор хохотнул. Но магистр, бросив на него строгий взгляд,
– Я думаю, Боже, что ты со мной согласен: это дело так оставлять нельзя.
– Да, – коротко бросил тот.
– Тогда… поезжай в Париж. Что делать – знаешь. Епископ подскажет своим людям, они будут помогать.
Зедор закачал головой. Поглядев на его тонкую, как у гуся, шею, Боже вдруг подумал: «Осторожней, братец, а то она у тебя отвалится», – и улыбнулся. Жак заметил:
– Как только наш Боже чувствует предстоящее сражение, он весь преобразовывается.
Сборы были недолги. Кошель, набитый деньгами, брошен на заднее сиденье кареты. Загремели ворота, застучали копыта, и упряжка понеслась на север. На этот раз ее сопровождало несколько десятков переодетых рыцарей. Глядя со стены, можно было подумать, что какой-то местный барон отправился к дальнему соседу с визитом.
ГЛАВА 42
Удивление девушки, что она находится в Париже, вызвало у Раймунда еще большее желание выяснить, кто она такая и что с ней случилось. Но ее упорное нежелание открыть свою тайну как-то оскорбляли юношу.
– Если вы мне не доверяете, я уйду. Тем более, что погони больше нет.
Не успел он произнести эти слова, как девушка пошатнулась, и Раймунд едва успел схватить ее, чтобы она не упала.
– Что с вами? – участливо спросил он, стараясь в темноте рассмотреть ее лицо.
Но девушка молчала, безвольно повиснув на его руках. Бросать ее в таком состоянии он не решился. Желание узнать, кто она такая, не оставило его.
– Кто вы? Что с вами случилось? – сыпал он вопросы.
Она, высвободившись из его невольного объятия, продолжала молчать. Тогда Раймунд возмутился:
– Опасность для вас миновала, и теперь вы вправе самостоятельно выбирать дорогу.
И тут он услышал ее голос:
– Вы хотите меня оставить одну?
– Если мне нет доверия, то зачем нам дальше продолжать путь?
Девушка подняла голову:
– Не сердитесь, пожалуйста, я вам все…
И вдруг она напряглась:
– Тссс, – произнесла она шепотом, приложив пальчик к губам. – Стойте тихо, – попросила она и повернула назад голову, прислушиваясь. – Слышите?
Напрягая слух Раймунд услышал далекий лошадиный топот.
– Слышите? – переспросила она.
– Да.
– А вы говорите, я в безопасности. Они ищут меня! – почти трагически прошептала она. – Уходите!
– Ну уж нет! – воскликнул он, – давайте спрячемся!
Между тем топот быстро нарастал.
– Да, да, – торопливо она поддержала его и показала на темнеющую гряду кустов, – бежим туда.
– Туда нельзя, – почти крикнул Раймунд, – там они будут искать в первую очередь. Я вижу ямку, заляжем в нее.
Приближающий топот заставил их броситься в ямку. Для выбора времени не оставалось.
Вскоре подскакала группа всадников. Они остановились невдалеке.
– Чего здесь смотришь, – раздался чей-то недовольный голос, – они, поди, чешут уже около Нотр-Дама.