Таинственный герцог
Шрифт:
— Нет, я еще гуляю в парке и иногда посещаю лекции по искусству и истории.
Его взгляд требовал большего.
Неужели он каким-то образом узнал о Беллоне и леди Фаулер? Господи, неужели он узнал Келено? Белла была уверена, что это невозможно, ведь она так изменяла внешность…
Оставшееся время они провели в молчании.
— Если я когда-нибудь снова понадоблюсь вам, то записка в гостиницу «Черный лебедь» найдет меня быстрее всего, — сказал он на прощание.
Белла вошла в дом и, оставляя без
Белла вспомнила про череп. С тех пор как Торн сказал: «Берегите его», — она хранила серьгу в правого кармане. Быть может, серьга — это повод, чтобы написать по тому адресу в гостиницу?
— О, что случилось, мисс?
— Ничего. — Белла быстро зажала в руке череп и улыбнулась Китти. — Со мной все в порядке, правда. Просто устала от поездки.
— Значит, вам ничто не угрожает, мисс? И вы сделали то, что должны были сделать?
— Нет и да, Китти. — Белла села, чтобы отколоть парик. — Пожалуйста, принеси мне хорошего крепкого чая, а потом я пойду спать.
Это был единственный способ найти покой и уединение.
— Тогда я еще принесу и грелку для постели, мисс.
Китти вышла, а Белла, позволив лицу расслабиться, увидела в зеркале, какой отпечаток наложило страдание на ее черты. Но она не позволит увидеть это другим, меньше всего ей хотелось, чтобы ее жалели.
— Чай будет через мгновение, мисс! — задыхаясь, доложила Энни, вбежав в комнату.
Остановившись у камина, Белла расчесывала волосы и смотрела на пляшущие языки пламени. Будет ли она когда-нибудь снова наполненной жизнью?
Она была не в силах помешать своим мыслям снова и снова возвращаться к тому времени. Но все закончилось. Теперь ей предстояло решить, что делать с оставшейся жизнью, которая казалась Белле совершенно пустой.
Китти и Энни вдвоем внесли ее дорожный сундук, поставили его и ушли, а через несколько секунд Китти, слегка смущенная, вернулась с чайным подносом.
— Ну вот, мисс. Горячий, крепкий и сладкий.
Она налила чаю, и Белла, взяв чашку без блюдца и охлаждая ее в ладонях, сделала несколько глотков.
— О, очень хороший. — Но не того изысканного вкуса, как чай, который любил Торн. Белла поняла, что теперь уже никогда не будет по-прежнему относиться к чаю. — Спасибо тебе, Китти.
— Вы действительно выглядите усталой, мисс, — взглянув на нее, заметила Китти, вешая перед камином чистую ночную рубашку.
— Так и есть, — сказала Белла, хотя догадывалась, что это слишком мягкое определение.
— У вас в гостиной куча писем, мисс. Хотите, я принесу их наверх?
— Куча писем? — удивилась Белла.
— Пара от леди Фаулер, мисс.
Господи. Белла послала леди Фаулер записку, чтобы сообщить, что вынуждена уехать из города, так что же могло ее заставить писать сюда? Но сейчас Белла определенно
— Они подождут до завтра, — ответила она и, налив себе еще чаю, взяла только что испеченное Пег печенье, которое было восхитительным и помогало собраться с мыслями.
Сняв дорожную одежду и надев халат, Белла настроила свои мысли на все хорошее, что было в ее жизни: она добилась победы над Огастусом; ей повезло стать независимой леди; она молодая, здоровая, и у нее есть друзья…
Нет, не друзья. У нее есть две служанки, которые скоро выйдут замуж и уйдут от нее. У нее есть Пег, которая, хотя и относилась к ней с почти материнской теплотой, не была ее другом. Несколько женщин из окружения леди Фаулер, возможно, были друзьями, но эти связи Белла собиралась порвать.
Торн. Проведенное с ним время было похоже на дружбу — на первую настоящую дружбу. Однако мужчина не может быть другом женщине, если только они не женаты, а она и Торн, очевидно, не могли заключить брак.
Когда принесли воду, Белла тщательно вымылась, смывая, насколько можно, свое недавнее приключение. Белла Барстоу должна родиться заново, должна построить собственную жизнь, и на этот раз она не будет метаться между тюрьмой и монастырем.
Она найдет способ стать по-настоящему свободной.
Приняв такое решение, Белла надела ночную рубашку, погасила свечу и улеглась в постель.
Направляясь к своему дому, Торн снова становился герцогом, словно облачался в отороченную горностаем мантию и корону.
Теперь, в Лондоне, когда он все больше становился герцогом, пропасть между ним и Беллой еще расширилась.
Экипаж проезжал мимо Сент-Джеймсского дворца, где герцогиня Айторн в свое время должна стать фрейлиной королевы. Не говоря уже о том, что Торн не мог представить Беллу в этой роли, твердолобая маленькая королева никогда не приблизит к себе женщину, имеющую столь дурную репутацию.
Да, жены Робина и Кристиана примут Беллу, и, возможно, жены некоторых других джентльменов тоже, но многие не пойдут на это. Белле будет неловко и неприятно, это будет приводить его в ярость, и вскоре Торн превратится в наводящего ужас деспота, который отыгрывается за свое дурное настроение на ни в чем не повинных людях.
Он должен отступить, пока не совершил чего-то, что может сделать их обоих несчастными на всю жизнь.
Вернувшись, Торн полностью отдал себя в руки Оверстоуна, мечтая поскорее окунуться в работу.
Глава 24
Нужно признаться, что-то есть в том, чтобы просыпаться в собственной постели в собственном доме, подумала Белла, когда на следующее утро открыла глаза. И, нужно признаться, что-то приятное, даже несмотря на то что было бы гораздо приятнее проснуться с кем-нибудь…