Таинственный город за туманами

Касиваба Сатико

— А, Вы о гномах? Нет, я не удивилась. Когда я на днях встретила чертёнка, то несколько минут от удивления не могла сказать ни слова, но теперь… Должно быть, я привыкла. Даже когда я увидела Бакамэ, меня вовсе не удивило, что попугай разговаривает, как человек, так сильно я на него рассердилась. Теперь Бакамэ мне нравится, и я считаю, что все жители этого города — хорошие люди.

Она собиралась добавить: «Кроме бабушки Пикотто», когда Сикка сказал:

— Мы все — потомки волшебников.

— Я слышала об этом от Нааты.

— Ты веришь в это, Лина?

— Верю.

Лина

больше не сомневалась, что жители этого города действительно были потомками волшебников. Если бы она увидела где-нибудь скачущего кентавра, тут же отправилась бы к окулисту, а если бы кто-то сказал ей, что он — потомок волшебника, то Лина решила бы, что он сумасшедший. Но какие бы странные вещи ни происходили в этом городе, они почему-то больше не вызывали у Лины удивления. Это было идеальное место для потомков волшебников.

Сикка почувствовал облегчение, увидев улыбку на лице Лины.

— Когда все услышали о том, что сюда придёт обычная человеческая девочка, они не могли дождаться, пока тебя увидят. Давным-давно был ещё один…

Сикка вдруг замолчал и прислушался. Издалека доносился ужасный грохот. Он становился всё сильнее и сильнее, пока магазин Сикки не начал трястись и дрожать, как во время землетрясения. Фарфоровая посуда на полках со звоном ударялась друг о друга. Сикка и Лина вцепились в подоконник и выглянули наружу. Из леса выскочил огромный серый слон величиной с магазин Сикки и бросился к ним. Перед магазином он резко остановился. Какая-то женщина, ухватившись за хобот, спрыгнула с мокрой от дождя спины слона и вбежала в магазин.

— О, Сикка, спаси моего сына, пожалуйста, спаси его! — вскричала она, плача и тряся Сикку.

— Хорошо, успокойся, успокойся, — отвечал Сикка, слишком ошеломлённый, чтобы сказать что-то ещё.

Лина заварила чай. Сикка осторожно высвободился из рук женщины, усадил её в удобное кресло и протянул чашку чая, приготовленного Линой. Женщина дрожащими руками взяла чашку и одним залпом выпила содержимое.

Щёки её покраснели и намокли от слёз, а мокрые от дождя волосы прилипли ко лбу. На ней было белое платье и мешковатые, похожие на пижаму штаны. Она была прекрасна. Лина подумала, что женщина похожа на индийскую принцессу из «Тысячи и одной ночи».

Похоже, чай успокоил её. Подняв голову, она взглянула на Сикку блестящими глазами.

— Что случилось? — спросил тот.

— Во всём виноват волшебник с горного перевала. Из-за него мой сын… мой сын…

— Так, так, успокойся.

Женщина постаралась взять себя в руки. Она была очень взволнована.

— Моего сына превратили в фарфоровую посуду — кувшин или тарелку, и сейчас она в твоём магазине, Сикка. Если до конца сегодняшнего дня сын не вернёт свой прежний облик, то останется таким навсегда.

— Как это произошло?

— Мой сын самолюбив и очень высокомерен. В наказание король послал его к волшебнику на горный перевал. Когда король решил, что мальчик достаточно наказан, я отправилась на перевал,

но волшебника и след простыл. Я искала его повсюду и, наконец, узнала, что тот переехал в высокогорье. Он любит японский имбирь, а там его легче добывать. Но у волшебника очень слабая память, наверное, из-за того, что он ест так много имбиря. Когда, наконец, я отыскала волшебника, он заявил, что ничего не знает о моём сыне и никогда его не видел. Да, прямо так и сказал, — добавила расстроенная женщина.

— А что было потом? — тихо спросил Сикка.

— В конце концов, волшебник вспомнил моего сына и сказал, что тот вёл себя высокомерно даже на горном перевале, поэтому волшебник превратил его в кувшин или тарелку. Кроме того, волшебник смутно помнил, что продал посуду антиквару, когда переезжал. Едва я собралась ехать обратно, чтобы начать поиски сына, волшебник сказал, что заклинание может быть необратимым, ведь с тех пор прошло почти полгода, и в любом случае он позабыл, как вернуть моему сыну прежний вид. Я посоветовалась с гадалкой из замка, и она открыла мне, что кувшин находится в твоём магазине и что заклинание должно быть снято сегодня не позднее пяти часов. Осталось всего два или три часа, — сказала женщина и снова заплакала.

— Ты говоришь, что этот кувшин или тарелка в моём магазине? — спросил Сикка.

Женщина уверенно кивнула.

— По словам гадалки, посуда не разбита и должна быть здесь. Бедняга уже полгода не может пошевелиться и, должно быть, весь в пыли…

— Уверяю тебя, на нём нет ни пылинки. Лина натирает всю посуду до блеска. Итак, что же нам делать?

— Мы не можем полагаться на волшебника с перевала, потому что он занимается лишь тем, что ест в высокогорье имбирь, но все уверяли меня, что ты, Сикка, знаешь о керамике куда больше любого волшебника. Я пришла сюда потому, что тебе доверяю. Пожалуйста! Только ты можешь спасти моего сына!

Женщина уткнулась лицом в подлокотник кресла и заплакала.

Напряжённое лицо Сикки выдавало его тревогу, но он решительно произнёс:

— Ладно. Мы сделаем всё, что в наших силах. А ты пока отправляйся домой. Думаю, тебе нужно немного поспать. Лина, пожалуйста, проводи нашу гостью к слону.

Лина почти вынесла на себе женщину, хотя та была крупнее неё.

— Действительно ли всё будет хорошо? Я не смогу уснуть, пока не увижу лицо своего сына. Если он не обретёт прежний вид к пяти часам… —Женщина смахнула слёзы и повернулась в сторону магазина.

— Не надо волноваться. Положитесь на Сикку.

— Да, ты права. Моё единственное утешение — знать, что мой сын в руках Сикки. Спасибо за вашу доброту. У меня завтра встреча с министром из соседней страны, поэтому я не смогу вернуться сюда вечером. — Её плечи поникли.

Глядя, как силуэт женщины на слоне медленно растворяется в пелене дождя, Лина почувствовала, что должна сделать всё возможное, чтобы ей помочь.

Когда она вернулась в магазин, Сикка переписывал что-то на лист бумаги из толстой чёрной книги. Лина вспомнила, что уже где-то видела раньше эту книгу. Она называлась «Магические заклинания» или как-то в этом роде.