Таинственный монах

Владимиров Александр Владимирович

Так после осады монастыря, по мнению чекистов, пропало: несколько рукописных книг, датированных не то шестнадцатым, не то семнадцатым веком, золотые кресты и подсвечники, а также несколько икон, среди которых была икона Тихвинской Божьей Матери.

Среди участников штурма был прадед Геннадия Заварзина — Михаил. Именно он, когда умирал, рассказал историю монастыря своему внуку (отцу Геннадия). Старый чекист считал, что в тот момент, когда он нажал на курок, его протоирей монастыря — проклял.

Старик так же поведал, что через год, после тех событий прошел слух — якобы под территорией Югской Дорофеевой пустыни было

несметное количество подземных ходов, некоторые из которых во время осады были взорваны монахами. Геннадий Заварзин считал, что прадед был недалек от истины. По его мнению, именно в одном из ходов сокровища и были спрятаны.

К такому же мнению склонялись, в конце двадцатых годов, и археологи. Те под патронажем Лаврентия Берии пытались найти столь дорогой клад.

Увы, безрезультатно. Тайна сокровищ монастыря и их местонахождение, так и осталось тайной.

— Ну, и пусть себе лежат под гладью водохранилища, — проговорил Семен Федорович, тебе-то какой прок от них?

— А вот это уже вторая часть истории, — проговорил Заварзин.

— Вторая? А я думал это все…

Геннадий сердито взглянул на тестя, и бывший вор понял, что сейчас лучше не шутить.

Итак, в самом начале восьмидесятых годов, когда страсти революционные улеглись, и страна вступила в эпоху застоя, Михаил Заварзин — от рака легких умер.

За несколько дней до смерти тот подозвал к своей кровати сына Сергея и внука. Рассказал, как участвовал в штурме монастыря и в расстреле монахов. Упомянул он и то, что проклял монах, всех участников казни. Пообещав, что те умрут от тяжелой неизлечимой болезни. Последней же просьбой Михаила Заварзина было — найти спрятанные сокровища затопленного монастыря и вернуть их церкви.

— В противном случае, — добавил тогда старик, — весь наш род Заварзиных будет проклят.

Он еще, что-то хотел сказать, но так и не смог.

Следующим умер дед Геннадия, и тоже от рака легких. Скончался и отец.

Верящий в сверхъестественное, Геннадий поклялся найти сокровища. Единственной проблемой до последних дней было то, что он не знал, как очутиться в затопленном монастыре.

— Вот и я говорю, — произнес Семен Федорович, когда зять замолчал, — и как я, по-твоему, окажусь в затопленном монастыре?

— Вы, Семен Федорович, когда-нибудь слышали о машине времени?

— А, ты что конкретно Геннадий имеешь в виду: рок-группу или книгу Герберта Уэллса?

Заварзин наполнил стакан на четверть водкой, и выпил одним глотком. Закусил огурчиком и взглянув пристально на Щукина.

— Я имею в виду прибор способный отправлять человека в прошлое. — Он на секунду замолчал, и произнес, — у меня есть такая машина.

— Машина времени? — переспросил Щукин, вспомнив произведение Герберта Уэллса. Что-то ему не верилось, что такая штуковина может существовать в реальности.

— Типа того, — подытожил Геннадий, — видите ли, Семен Федорович, в секретных лабораториях уже давно проводятся исследования по теории перемещения во времени. Мы сами понимаете, заботимся о безопасности государства, а для поддержания стабильности в стране любые средства хороши… ФСБ, конечно же, не собирается менять историю. Так как глупо. Можно что-нибудь важное нарушить, а там глядишь, мир скатится в какую-нибудь пропасть.

О том, что пока ничего серьезного у спецслужб не получалось, Заварзин умолчал. Было несколько удачных перемещений

из будущего в прошлое и обратно. Попытки попасть в грядущее не увенчались успехом. Плюс ко всему не каждый человек обладал возможностью путешествию во времени. Щукин был одним из немногих, кто обладал этим даром.

— Вы отправитесь в прошлое, Семен Федорович, не менять историю. Осаду монастыря и расстрел монахов не предотвратить. Забрать же сокровища из-под самого носа ОГПУ и припрятать в другом месте не так и опасно. Я имею в виду для истории. Ведь сокровища выпали из нее волей случай с того самого момента, как был захвачен монастырь. О них говорили, знали, но никто их не видел и не держал в руках. На ход истории ни косвенно, ни тем паче напрямую они не влияли. Главное, когда вы будете в прошлом, не участвовать в активных действиях, способных на что-то повлиять.

— Это я понимаю. Но, посудите сами, Гена, я могу, например, взять сокровища себе и скрыться в любом из времен…

— Вы, это не сделаете. Так как у меня есть гарантия, что вернетесь. Семья. Кроме того, есть еще одна причина, о которой я хотел бы пока умолчать.

— Что за причина? — спросил Щукин.

— Э, нет. Об этой причине я вам скажу, когда вы вернетесь.

Семен Федорович лишь хмыкнул носом и насупился. Раз не хочет говорить, решил он, — не надо. Во всем остальном же Заварзин был прав. Бывший вор вздохнул и посмотрел в окно. Там на улице в окружении ребятни бегал его внучек Ленька. Хулиганистый, что даже не понять то ли он в него такой пошел, то ли в Геннадия.

Внук единственный, любимый. Ради него в любую авантюру влезешь.

— Мне же хочется вернуть драгоценности церкви, — продолжал его зять, — или вы думаете, что я — майор ФСБ, преследую корыстные цели?

— Конечно же, — возмутился бывший вор, — я бы мог так подумать. — Тут Семен Федорович прикинулся наивным, делая вид, что верит в слова зятя, — на твое счастье, что я тебя знаю, Геннадии, как самого себя. Ты не отличаешься корыстью, иначе давно бы завяз в коррупции. Да и ты, как мне память не изменяет, — тут Щукин улыбнулся, — человек чести. Ты уж скорее с себя последнюю рубашку снимешь, чем что-то возьмешь. Эх, было бы больше таких служителей фемиды как ты, — тут бывший вор вздохнул, — мир был бы совсем другим. Ты меня, так, скажем — спас. Из омута вытянул.

Последнее Семен Федорович сказал, скорее всего, чтобы польстить родственнику. Если не единственная дочь — в гробу он его видел бы.

Несколько лет назад, еще до знакомства с будущим зятем, был Семен Федорович — профессиональным вором. Его — так ни разу бы и не взяли, если бы не обыкновенная случайность.

Надо было угораздить. Елена, его родная дочь, она тогда институт заканчивала, (будь оно не ладное) влюбилась. Голову от страсти потеряла. Молодого человека звали — Гена Заварзин. Был он на пару лет старше его дочери, и считался женихом перспективным. Семену Федоровичу он не приглянулся, но после уговоров единственного чада, согласие дал. Эх, знал бы тогда, чем обернется — подумал. Заварзин, во-первых, был потомственный чекист, а во-вторых, почему-то именно он занимался его делом. Однажды, будучи в гостях у Щукина, Заварзин приметил у того одну антикварную вещичку. Находилась она в розыске. Долго тогда Геннадий не мог вспомнить, где ее уже видел. Озарение пришло ночью. На следующий день перелистал дело, что вел.